Одна из легенд пензенского туризма — Стрит Вячеславович Голубцов. , турист, много сделавший для развития туризма в Пензе. Погиб во время половодья в байдарочном походе по реке Суре. В о нем был организован Слет туристов, который так и называется — СТРИТ. Имя Стрит стало нарицательным. О Стрите Голубцове, о том, как организовывался и проходил слет памяти Стрита Вячеславовича Голубцова, рассказывает в своих воспоминаниях Вырыпаев Николай Петрович.
Стрит
Прошло уже много лет, но об этом постоянно возвращает к печальным событиям того дня. И начинаешь верить в мистику, перебирать все недобрые предзнаменования того утра, «каждое лыко ставить в строку» и корить себя за невнимание к ним, к этим предзнаменованиям. Уж такое это свойство человеческой памяти. Невольно станешь мистиком. Всё это понятно, но от этого не становится легче. А все это от печального сознания того, что Стрита нет, а я жив – а ведь он мой ровесник. И снова я повторю, чьи-то слова, что нет в том моей вины, но все же, все же, все же…
Но не только эти личные переживания старого деда бередят сердце. Бередят его и неверные истолкования гибели Стрита и истории Слета его Памяти.
Да не утонул Стрит, хотя тело его скрылось под водами Суры! Его убило разрядом от провода линии высоковольтной электропередачи!
И Слет этот – не чья-то личная заслуга, а многих, мои старые друзья. И я, как могу, постараюсь убедить вас в этом.
«Стрит? А, кто это?» – быть может, спросит мой молодой читатель.
Стрит Вячеславович Голубцов – , один из пионеров АРСО (проблемы Автоматического Распознавания Слуховых Образов), много преуспевший в этом, вместе с созданным им коллективом научивший машину распознавать человеческую речь и синтезировать ее. Он научил машину выслушивать человека и отвечать на сказанное, предельно сжимать речевой спектр для экономной передачи речи в реальном масштабе времени. Система такого рода была первой в Советском Союзе. Уже после гибели Стрита, в 1980 и 1982 годах его работы докладывались на Всесоюзных Конференциях АРСО с демонстрацией диалогов «человек-машина». Один из этих диалогов по сказке Чуковского «Телефон» удалось послушать и мне в осиротевшей лаборатории Стрита. В свое время было распространено глупое выражение: «незаменимых людей у нас нет». Сколько раз мы убеждались в противоположном. С трагической гибелью Стрита работы в этом направлении стали испытывать трудности. Оказывается, невосполнимые потери бывают.
На реке Лене
А кроме этого он был энтузиастом туризма, много сделавшим для развития туризма в Пензе. Он был председателем Пензенского Клуба туристов и бессменным руководителем секции водного туризма. Да, в те так теперь ругаемые времена был Клуб туристов и многочисленные в нем секции, было множество спортивно-туристских баз. Когда сейчас об этом говоришь, то в это и не верят. Ведь уже давно нет ни Клуба, ни секций, ни спортивно-туристских баз. Все сожрали так называемые ельцинские реформы. Не жгут дом, чтобы вывести в нем тараканов. Вместе с грязной водой политических баталий выплеснули и ребенка.
На реке Чае
Все говорят о коммерциализации в туризме, а коммерция и энтузиазм самодеятельных туристов несовместимы! И нескоро на пепелищах этих клубов и спортивно-туристских баз через чертополох коммерческого спорта прорастут ростки народного самодеятельного туризма, если вообще пробьются.
На порогах буйной Чаи
Вот и маются, и бьются теперь власти, якобы борясь с алкоголизмом и наркоманией. А начинать надо с восстановления порушенного в угоду глупым политическим иллюзиям. Начинать надо с привлечения этих самых «сумасшедших» энтузиастов, и создавать не только импотентные ФОКи, а клубы по образу и подобию старых, которые могли бы составить конкуренцию этим самым ФОКам. Растить патриотов, знающих и любящих свою Родину, – на асфальте патриоты не растут! Растить молодежь, вовлекая ее в спорт и туризм, и отвлекая её от «наркоты» и «бормотухи».
На вершине горы Ямантау
Стрит был не только руководителем туристического братства, но сам показывал пример всем, организовывая сложные походы, с первопрохождениями и форсированием препятствий, считавшихся непроходимыми для всех остальных путешественников.
И летние, и зимние, и походы в межсезонье – все для него были интересны. Кольский полуостров, Карелия, Белое море, Приполярный Урал, Южный Урал, Сырдарья и Арал, Волга, Днестр, Обь, Лена, Енисей, Чая, Учур, Байкал и Забайкалье, Саяны, Алтай, Дальний Восток, Камчатка. Вот – далеко-далеко неполный перечень его путешествий и походов по родной стране.
На Байкале
Из каждого похода привозился огромный багаж личных впечатлений, кино и фотолент. Только малую его толику могли вместить официальные отчеты. Большая, а часто и лучшая часть щедрой рукой раздаривалась друзьям и товарищам. Основная же часть входила в более подробные альбомы по каждому путешествию и каждому году – ими были забиты шкафы. Они содержали подробное описание пройденных Стритом мест, рек, гор, их карт и кроков, сведения по гидрологии рек и орографии гор, сведения о животном мире. Словом, это были, по сути, научные отчеты. Пишу об этом так подробно с болью в сердце – эта ценнейшая коллекция утрачена. Она стала жертвой теперь такого модного мародерства. Что имеем, не храним, потерявши, плачем.
Доброта, отзывчивость и великий энтузиазм на поприще туризма нашли ему бесчисленное количество друзей. Люди тянулись к теплу Стритова сердца. Его природный педагогический такт, уменье учить, не поучая, скромность и полное отсутствие какого бы то ни было высокомерия, многих сделали его учениками и последователями. Вот, кто такой Стрит.
Пасхальная трагедия на Суре
Раннее утро 10-го апреля 1977года. Хоть и воскресенье, хоть и Пасха (мало кто ее тогда широко отмечал), не было на вокзале праздничной сутолоки, толпился обычный непоседливый народ. И мы, пятеро среди них, переминаемся с ноги на ногу в ожидании шестого участника нашего задуманного Стритом байдарочного сплава по сурскому половодью. Он его замышлял, как тренировочный, перед путешествием по невероятно сложной для сплава таймырской реке Тымера. Куда только не заносит байдарочников в их неуёмной страсти! Сплавляться собираемся тремя байдарками: Стрит с сыном Виталием на «Приме», Володя Малкин и Таня Герасимова на «Луче», и я с Валей Булаевой на «Салюте».
Первая утренняя электричка вот-вот отойдет, и мы со своими огромными рюкзаками и упаковками байдарок грузимся в вагон. Запыхавшись, под отходный свисток электрички в вагон влетает долгожданная Валя. Билет, конечно, не успела. Тронулись. Идет контроль. Приходится ей платить штраф – разгильдяйство всегда чего-то стоит. Это прозвенел первый звоночек трагедии.
Мы наметили сплав чуть ли не от Сурска. Высаживались, во всяком случае, на переезде около Канаевки. И снова произошла заминка. Наша байдарка «Салют», которую я собирал впервые (раньше я ходил на «Луче»), никак не хотела собираться. Время шло, а я всё ломал голову, почему же у нас никак не получается. Стрит долго ухмылялся, но все же не выдержал: «Ну, и долго вы будете корму путать с носом». И не услышали мы тогда второго звоночка трагедии.
Половодье на Суре
С опозданием встали на воду и увидели, что имеем дело с необычным половодьем. Река подбросила столько воды, так подняла свои воды, так разлилась по долинам и лесу, так ревела в лесных завалах, что нашу тихую милую Суру было не узнать. Она почти превратилась в подобие горно-таёжной реки, но главный сюрприз она преподнесла нам примерно в створе Пугачевского лесничества. Там она разлилась словно море, берега которого едва просматривались в тумане. Так нам преподнесли сюрприз, так мы узнали, что плотина Сурского моря начала работать, и мы будем иметь теперь дело не с речным, к которому были готовы, а с озерным маршрутом. Маршрутом, в котором за туманом не видно берегов, где идти впору по азимуту, где в почти стоячей воде, как ни лопать веслами воду, едва-едва движешься. Так пропустили мы мимо ушей звон колоколов громкого боя.
Мы окончательно выбились из графика. Если на стремнинах мы наверстывали время, то теперь в стоячей воде, не видя никаких берегов и не подходя к ним из-за боязни пропороть «шкуры» байдарок верхушками затопленных деревьев, мы теряли золотое время. Решили держаться ближе к левому, более безопасному в этом смысле берегу. И тут туман, и отсутствие ориентиров сыграли с нами злую шутку. Мы никак не могли приблизиться к левому берегу, сколь не старались это сделать. И вдруг с правого борта мы услыхали пение петухов. Мы опешили. Как это могло случиться? Что это, не галлюцинация ли? И в это время кто-то крикнул: «Смотрите, куда плывет мусор». Мусор плыл навстречу нам. И стало понятно: в тумане, без видимости берегов и отсутствии ориентиров, мы вошли в устье Узы, и пошли против ее течения. Вот почему справа мы и слышали петушиное пение в Ленинке. Колокола громкого боя теперь уже невозможно было не слышать.
За пять часов до трагедии
Начинался дождь, гроза, и мы поспешили к правому более знакомому берегу, обходя куртины залитого леса и рискуя все же пропороть «шкуры» байдарок. Дождь уже набирал силу, во всю мочь гремела гроза, и чтобы от нее спастись, вытащили на берег байдарки и спрятались под ними. А дождь все шумел и гроза все гремела. Наконец они кончились. Вылезли из под байдарок, чтобы оглядеться и постараться понять, куда же нас занесло. Мы не узнавали места. Наше недоумение и растерянность рассеял Стрит. Он походил по берегу и вдруг всех нас изумил: «Да, ведь это «Кривые сосны», но как же изменились здесь берега. Вот почему мы не узнаём это место». Так на месте, называемом туристами «Кривые сосны», мы смогли первый раз за весь этот день разжечь костер и приготовить хотя бы чай. А Стрит преподнес нам неожиданный сюрприз – угостил нас балыком гигантского тайменя, пойманного на Учуре. Торопливо попили чай, разгребли угли костра и затоптали их.
Знать бы нам, что мы затаптываем угли последнего костра Стрита!
Отчалили. И снова окунулись в туман. День уж совсем склонился к вечеру. Мы шли навстречу косым лучам заходящего солнца. Прорываясь в окна тумана и отражаясь от речной глади, лучи давали иногда удивительные картины: тот, кто шел впереди, вдруг приподнимался и увеличивался в своем росте, окруженный солнечным ореолом. Чаще всего впереди шел Стрит, и эти картины рисовались на экране тумана его силуэтом.
Недавно, уже при работе над вторым изданием этой брошюры, я узнал из телепередачи «Чудеса погоды», что подобные явления в метеорологии носят название броккенских – по названию горы Броккен – высшей точки горного массива Гарц в Германии. Метеорологи их объясняют особенностями преломления лучей заходящего солнца и туманами в это время на горе. Связаны с ней, этой горой, и все немецкие легенды о «Вальпургиевых ночах» – ведьминских шабашах на ее вершине. Я знал о горе Броккен и всей чертовщине, связанной с ней, и мне стало немного не по себе – мы, выходит, были внутри этого явления на нашей Суре.
Уже в сумерках дошли до плотины. И Стрит вдруг предложил пройти через её канал сброса воды. Пошли смотреть, чем это нам грозит. Громадные стоячие волны в канале, которые периодически, то вырастали в своем немаленьком росте, то вдруг опадали, и рёв этого бешеного потока охладили наш пыл.
Перенесли байдарки через плотину и отчалили в молоко речного тумана, висевшего над всем течением реки. День уже кончился, сумерки сгустились, и через пелену тумана стало пробиваться зарево огней города.
По-доброму, нужно было сойти с маршрута, разобрать байдарки, с плотины уйти на дорогу и на попутном транспорте ехать в город, как это сделала группа, руководимая Юрием Сигаевым, шедшая впереди нас. Но билет на утренний рейс самолета в Ленинград на конференцию АРСО, где Стрита ждали с докладом, и его непререкаемый авторитет туриста-водника, сделали свое недоброе дело. Мы слишком необдуманно торопились. И если бы мы знали, какое состояние было у Стрита, не спавшего толком эту ночь, шедшего по реке только на одних нервах и самолюбии! Я не хочу говорить об этой слишком деликатной и интимной теме. Стриту изменили его предусмотрительность и интуиция. В этом своем состоянии он не мог быть лидером, а мы по-прежнему не ставили под сомнение его авторитет. Вот причина наших многочисленных ошибок, приведших к трагедии, и наших неправильных оценок положения, в которое мы попали.
Шли по реке почти в полной темноте: Стрит посредине и впереди, справа от него Володя Малкин, а я слева почти около высокого левого берега Суры.
Я и раньше старался в этом месте идти близ левого берега. Это вошло в привычку, и я шел, не отдавая себе отчета – так надо.
«Идите ко мне, идите на фарватер, – вдруг закричал Стрит – там можете пропороть байдарку на прибрежных кустах».
Эта команда Стрита показалась мне ошибочной, я заколебался. В этой критической ситуации я вдруг не смог вспомнить, почему же надо обязательно идти под левым берегом.
Бывает такое в самое лихое время. Меня заколдобило, мозг затормозился. «Адмирала нужно слушать», – подала свой голос Валя. Голос Вали и непререкаемый авторитет Стрита сделали свое черное дело. Наша байдарка вышла на середину реки, и тут мы вдруг увидели – вот она самая грозная опасность. Вот что меня заставляло, в свое время, прятаться под высоким левым берегом. Из тумана выплывали провода линии высоковольтной передачи.
Было уже бесполезно пользоваться реверсным ходом. На таком сумасшедшем течении реки нам все равно не выгрести. Мы шли в месте самого низкого провисания проводов. И приходилось уповать лишь на милость божью.
«Валя, забивайся в самый нос байды!!» – заорал я, вспомнив, что ведь она не умеет плавать! Сам же я никуда не мог деться, опустил весло в воду, нагнул голову и буквально врос телом в деку байдарки.
Невольно начал шептать: «Господи, пронеси!»
А на реке разворачивалась трагедия. Стрит шел впереди и правее нас метрах в пятнадцати. То ли он не увидел висевших низко проводов, то ли надеялся проскочить под ними – разряд 10 киловольт на правую приподнятую лопасть весла – и на фоне этой вспышки навсегда остался в моем мозгу его силуэт. Байдарка Стрита перевернулась, а я, находясь под проводами на самом ближайшем к ним расстоянии, не мог оказать им никакой помощи. Провода висели всего сантиметрах в 25-30 от моей головы, и я слышал их противное змеиное шипение и потрескивание разрядов.
Наконец выскочили из-под проводов. Байдарка их плавала вверх килем, а Стрита нигде не было видно. Рядом с байдаркой плавал Виталий. Сплылись моя байдарка и байдарка Володи, хватило ума не растеряться – протянули друг другу весла, образовали некое подобие катамарана. Виталий оказался между нами, и Таня, его мама, приняла пловца в свою лодку. Если бы мы, не сговариваясь, так не поступили, то плавать бы в воде еще одному экипажу. С носа его принять было невозможно, а принять его с борта одинокой байдарки в тяжелой намокшей одежде и вовсе нельзя из-за возможного ее переворота. Все это произошло в какие-то мгновенья, значительно быстрей моего рассказа об этом.
Теперь я кинулся к байдарке Стрита, надеясь хоть как-то помочь ему. На воде его не было видно, я провел под байдаркой веслом и там ни за что не зацепился. У меня хватило сил и уменья, откуда-то взявшихся, перевернуть на воде его байдарку. В ней Стрита тоже не было. Его байдарка наполнилась водой и погрузилась в воду, унося с собой тайну гибели Стрита.
В том, что его уже нет в живых, не было никаких сомнений.
Надо было позаботиться о самочувствии и живых. Мы причалили к берегу Засечного. Надо ли говорить, какое почти полуобморочное состояние было у нас. Мужики еще крепились, а Таня упала мне на плечо и горько зарыдала, – с ней началась истерика. Самое радостное и самое было связано у нее со Стритом.
Пока мы на берегу собирались с силами, успокаивали Таню и выводили из шока Виталия, переодевали его и согревали, мы увидели какое же разгильдяйство было допущено на реке. Река тащила много вывороченных деревьев, они ветками цеплялись за провода, сыпались искры разрядов, пока река не протащит дерево под проводами.
С низовьев шла моторная лодка – то ли в ней были пьяные, то ли не увидели они провисших проводов – с пушечным грохотом разряда и яркой вспышкой, врезались они на наших глазах в провода. Но им оказалось море по колено, – развернулись и ушли вниз по течению. Совершенно ясно было – линия находилась в аварийном состоянии, были нарушены все нормативы ее эксплуатации. Позже, в журнале записи дежурных подстанции мы выяснили, какое же количество отключений давала автоматика защиты линии, и какое количество повторных включений было сделано. Среди них было и отключение, вызванное Стритом. Казалось бы, ведь яснее ясного – линию нужно отключать, но в теплицах Засечного, как потом выяснилось, было 25 тонн зеленого лука, да и сёла нельзя было оставлять без света. Это и решило судьбу Стрита!
Потом мы узнали: вечером того же дня байдарка опытного туриста Валерия Косогорова, пытаясь увернуться от проводов, перевернулась, и его уже в воде ударило шаговым напряжением, слава богу, не до смерти.
«…Река несла, – рассказывает он, – вывороченные с корнем деревья, чей-то смытый туалет, заборы и разную другую рухлядь, мусор и все, что только можно было утащить течением…
Вот, наконец, и плотина. Нет больше лесных завалов и кустарников. Все препятствия позади. Снимаем стесняющие нас спасжилеты и садимся на них. То же самое сделала и наша группа. И не знаю, был бы я жив, не снявши тесный спасжилет. Неужели протиснулся бы в нем под проводами? Впереди легкое по быстрой воде. …И вдруг голос сидящего впереди меня Володи Фролова: «Борода!!! Провод!!!» Прямо перед нами в полуметре над водой висит провод высоковольтной ЛЭП! Кричу Володе: «Табань!!», – но наши весла не в силах справиться с этим осатаневшим течением! Нас натаскивает на провод. Сноп искр! Володино весло замкнуло напряжение на воду! В этом, спасшем нас от непосредственного контакта с проводом, весле осталась большая дыра. Опрокидываю байдарку, и река протаскивает нас под проводами. И уже под водой чувствуем приличный удар током…
На берегу осмотрелись и, будто увиделись после долгой разлуки, кинулись друг к другу:
– Борода!
– Володя!
И какой-то истерический, безудержный смех раззявил наши рты». Кличка Валерия – «Борода» потом была очень популярной на спасработах в Спитаке.
Но вернемся к нашей бедствующей группе. Как мы из Засечного добрались до дома, никто из нас потом не мог вспомнить. Наутро мы снова пришли на это проклятое место. Кто-то уже спохватился, и провода подтянули, боясь неприятностей. Доказывать вину этих разгильдяев стало очень сложно.
А река по-прежнему буйствовала. Она подбросила около 8 метров воды выше своего обычного уровня и во многих местах вышла из берегов. Ее вода терзала берега, особенно правый. На него было страшно смотреть: река отваливала и глотала многометровые, многотонные его куски.
Позже, по случаю гибели Стрита, нас вызвал к себе районный прокурор. Мы в своей беседе с ним высказали претензии к работе технической инспекции – были нарушены все нормативы технической эксплуатации высоковольтной линии. Но вместо объективного разбора случившегося, он обрушился на нас: «Это кто вам разрешил идти по реке в такое половодье?» Попытки убедить его, что существует много рискованных видов спорта, например, в воду с вышки – нетренированный запросто башку сломает, а наша прыгунья Ирина Калинина прыгает и – ничего, ни к чему не привели. Он встал на защиту интересов и технической инспекции, и тепличного хозяйства Засечного, и в возбуждении уголовного дела отказал.
Следующие три месяца мы провели в безнадежных непрерывных попытках найти тело Стрита. Туристы, потрясенные этим горем, приняли его гибель близко к сердцу и обследовали все уголки в русле нашей реки – от Засечного до Лунина. Мне же выпала печальная обязанность посетить морги города. Чтобы придти в себя после этих посещений, без стакана водки невозможно было обойтись.
Прошли три месяца и в этих бесплодных поисках мы, наконец, поняли – бесконечно любя Природу, Стрит в неё и ушел безо всякого остатка.
Через шесть месяцев состоялся суд – объявление Стрита Вячеславовича Голубцова пропавшим без вести. Я был на этом суде в качестве свидетеля. И снова пережил эту трагедию, понял, насколько это трудно – так прощаться с трагически погибшим другом.
У нас, переживших эту трагедию: Володи Малкина, Вали Булаевой и меня, – сама собой сложилась традиция – в годовщину смерти Стрита быть дома или на природе с его родными и близкими.
Стрит свое последнее большое путешествие по дальневосточной реке Учур сделал в 1976 году вместе с московской группой известного туриста Евгения Лоханина. Туристы сопровождали в этом походе экспедицию кинодокументалистов. Стрита пригласили принять в ней участие, как опытного туриста-водника, в качестве штурмана экспедиции. Фильм об этом путешествии был снят, и я узнал, что он уже демонстрировался и что он хранится где-то на Центральной студии документальных фильмов. Во время одной из многочисленных моих командировок в Москву, я зашел к Евгению и попросил разыскать эту картину. Меня познакомили с режиссером на «Мосфильме». Выслушав меня, тот извинился, что ничем не может нам помочь, но порывшись в картотеке, огорошил меня сообщением: «У вас в Пензе, в конторе кинопроката, есть такой же в широкопленочном варианте». Приехал в Пензу, пришел в кинопрокат к знакомым, рассказал, почему я ищу эту ленту. И тут мои старые друзья, тарханские земляки, сделали царский подарок – они списали этот фильм, отрезали интересную для нас часть, подклеили концевые ракорды, и в фильмостате (для длительного хранения) вручили этот подарок мне.
Во время нашего очередного посещения, я его передал семье Стрита. С помощью тележурналиста Бориса Шигина, фильм показали в программе местного телевидения, посвятив ее туристской передаче «Парус», первым ведущим которой был Стрит. Этот фильм демонстрировали также и в ПНИЭИ на вечере туристов, посвященном его памяти. Фильм остался в архиве семьи.
Слёт туристов памяти Стрита
Жив человек, пока его помнят.
Глубокой осенью 1977 года на очередном сборе туристов в Городском клубе, Толя Мордвинцев поделился со мной желанной мечтой: «Хорошо бы организовать мемориальный слет туристов памяти Стрита». Я и сам ломал голову над этим.
Я довольно поздно подружился со Стритом и очень дорожил этой дружбой. В тогдашнем моем возрасте я друзей больше терял, чем приобретал. Тем горше была для меня утрата так нелепо погибшего друга. Судьбу Стрита я посчитал совершенно несправедливой – нет у него ни креста, ни могилы.
Позже, анализируя свои поступки того времени, я понял линию своего поведения: коль Провидение вытащило меня из-под проводов живым и , я должен буду сделать все от меня зависящее для долгой памяти о Стрите. Из-под проводов я вынырнул совсем-совсем другим человеком.
Идея организации Слета звала к действию. И я сделался ее служителем.
Начиналась история традиционного Слета туристов памяти Стрита Вячеславовича Голубцова.
Туристы, с которыми мы вместе с Анатолием Федоровичем Мордвинцевым говорили, заинтересовались идеей слета, и это стало для нас поддержкой. Мы нашли ее и у Городского клуба туристов.
При их помощи и участии мы разработали Положение о Слете и установили время и место его проведения, учредили флаг Слета, разработали и отпечатали «Приглашение на Слет» и «Памятку участнику Слета» и разослали их по всем секциям туризма города Пензы.
В положении о Слете было специально оговорено, что Слет учреждается не для слезливого поминовения Стрита, а для сохранения и укрепления созданных им традиций: традиций спорта, дружбы, жизнелюбия и юмора, шуток и розыгрышей, на которые он был горазд.
В положении было предусмотрено несколько конкурсов и соревнований: туристская полоса препятствий, , фотоконкурс, конкурс
художественной самодеятельности около костра Памяти, конкурс на лучший бивак и совершенно оригинальный, полный выдумки и юмора, конкурс на лучший завтрак и др.
Для награждения победителей были разработаны «Дипломы» трех степеней. Кроме этого, победителям вручались подарки. Главный приз – переходящий «Кубок Слета» – вручался команде, занявшей первое место на полосе препятствий, принявшей участие во всех конкурсах и имевшей хотя бы одну участницу.
Подарки для победителей часто делались руками самих участников. Чего стоят, например, оригинальные настольные памятные медали, выполненные методом глубокого травления, или два совершенно уникальных подарка – дипломы победителям конкурсов на одном из Слетов, сделанные в технике инкрустации по дереву (интарсии) Виктором Москальцом. Подарки необычные, выполненные из кусочков ценных пород дерева, привезенных с Кубы, где Виктор Титович Москалец выполнял инкрустацию в кабинете Фиделя Кастро. Сам он их и вручил победителям конкурса Слета.
С помощью месткома ПНИЭИ на Никольском заводе «Красный гигант» был изготовлен переходящий кубок Слета.
Вообще, надо отметить, что никакой Слет не получился бы без самой горячей поддержки руководства и профсоюза нашего предприятия. Они восприняли дело организации мемориального Слета, как дело собственное. Словом была проведена большая подготовительная работа.
В этой работе сам собой сложился оргкомитет Слета, в него первоначально вошли ближайшие друзья и товарищи Стрита: Слава Белявский, Толя Мордвинцев, я и, несколько позже, такой совершенно необходимый для Слета Толя Савин. Все, что писалось и печаталось для Слета, держалось на нем. Безо всякого намека с моей стороны, я был признан Председателем оргкомитета, который и возглавлял в течение 20 лет.
Могу сказать, что при организации Слетов никогда не было никакой «обязаловки» и бюрократической волокиты. Достаточно было сказать участнику, что он за это отвечает. И можно было быть уверенным, что это будет исполнено в самом лучшем виде. Правда, в сложных случаях оргкомитет аналогичное задание давал и дублеру. Они оба не знали, что им обоим было дано одно задание. Словом дело, как бы делалось само собой, и никогда никаких сбоев не было. Работа оргкомитета была просто лишь спичкой, зажигающей костер под названием Слет. Пришло время проведения первого Слета памяти Стрита.
Поляна «Кривые сосны»
До места Слета – места последнего костра Стрита – от Ахун более 25 километров. И до него участники добирались пешком, на велосипедах, на , а с верховьев Суры – на байдарках. Я сам пришел на Слет на , а ушел с него с ребятами на байдарке. Байдарок пришло на слет около сотни. В то время еще не сложился микроклимат Сурского моря, вода его была открыта, и это позволило даже провести соревнования по технике водного туризма.
Особо надо отметить четверых туристов из зареченской команды «Союз» под руководством Володи Подобеда. Они посвятили Слету свой поход, и в полной темноте прибыли на него, пройдя за 18 часов 103 километра! В этом походе они оценивали не только свое субъективное состояние, но и давали ему объективную оценку, замеряя свое артериальное и проводя психологические тесты по определенной методике, заданной спортивными медиками. Обо всем этом они написали очень интересный и познавательный отчет, имеющий и прикладное значение для групп туристов, попадающих в экстремальные ситуации.
Торжественным построением всех участников, подъемом Флага и салютом из ракет был открыт Первый Слет памяти Стрита.
У «Костра Памяти» я рассказал о Стрите, и это стало потом традицией на всех последующих Слетах.
Слет проходил два дня. В первый день при его открытии были спортивные соревнования, конкурс фотографий, вечером – «Костер Памяти» и конкурс художественной самодеятельности. Чтобы было понятно, к чему надо стремиться на Слете, какая-то группа выбрала пенек «плаху», и топором пригвоздила к нему плакат с надписью «похмелятор».
Второй день начинался конкурсом на лучший завтрак. Затем было подведение итогов конкурсов, торжественное построение участников, награждение победителей конкурсов, закрытие Слета и спуск его Флага.
Команда-призер Первого Слета
Призером первого Слета стала команда Коли Козинского «Космос». Эта команда была первой на туристской полосе препятствий: в соревнованиях по технике водного туризма, на переправах «обезъянник», «маятник» и «бревно», в обустройстве бивака, а также приняла участие во всех конкурсах слета.
Первым призером конкурса самодеятельности стала группа Валерия Косогорова – с песней «Памяти Стрита» на собственные стихи. Вот, что он вспоминает об этом:
«…К Слету я сочинил песню на свои стихи и мелодию. Мы ее исполнили у костра, и, кажется мне, ее заключительный куплет актуален и поныне:
Пусть в небе погасла твоя звезда,
Она в нашем сердце горит!
И с нами в походах ты будешь всегда,
Стрит Голубцов! Стрит Голубцов!
Стрит! Стрит! Стрит!»
Команды, принявшие участие во всех конкурсах и победившие в них, были награждены дипломами Слета. Первый Слет принес удовлетворение всем его участникам, и они в один голос заявили – его нужно сделать традиционным.
Окончился Слет. Участники его начали расходиться, разъезжаться, расплываться. На месте гибели Стрита множество байдарок сплылось вместе пакетом, и друзья опустили на воду Суры венок, отдавая должное памяти своего товарища.
За двадцать лет моего председательства в оргкомитете было на Слете многое. Он перерос рамки сугубо местного. На нем в разное время были участники из Саранска, Саратова, Москвы, Ногинска, Ленинграда, а также Никольска, Кузнецка, Сердобска и других городов и сел нашей области. Его посетили и жители других стран, даже таких далеких, как Америка и страны Африки.
На Слетах кроме привычных, спортивных соревнований и конкурсов были, и я об этом уже говорил, конкурсы оригинальные, конкурсы художественной самодеятельности, конкурсы фото и слайдов. Особенно запомнились, вызвавшие бурный восторг и смех зрителей, юмористические пантомимы «Хирургия» и «Цирк» в исполнении зареченского «Союза», исполненный талантливой участницей в ярком цыганском костюме «Танец Огня», а также совершенно экзотические подлинные негритянские танцы и песни, исполненные присутствовавшими на Слёте африканцами.
Чтобы понять, какие шутки выкидывали на конкурсах на лучший завтрак, можно припомнить одну. Жюри показали кирпич и яйцо. И попросили пожарить яичницу. Вышел конфуз – просто растеклось яйцо по кирпичу, и ничего больше. «Эх, вы неумехи, – вот, как надо» – разбили яйцо и через минуту пригласили с шутками и прибаутками к столу с яичницей-глазуньей. Просто кирпич конкурсантами был заменен горячим, на нем разбитое яйцо и изжарилось.
Всё это было в духе шуток Стрита. Вот одна из его знаменитых. Зимой пошли на лыжах. Сама собой составилась группа лыжников. Сказав, что он пойдет разжечь костер, Стрит убежал вперед. На одном спуске группа, под общий хохот, увидела: правая лыжа его объезжает березу справа, а левая – слева. Стрит оставил друзьям шуточную загадку.
Последний свой выход на лыжах в лес Стрит сделал со мной. У Стрита была традиция ночевок зимой в лесу – для своих зимних походов. Этим он заразил и других туристов.
Увлечение коснулось и моей дочери Вали и ее товарищей. В конце зимы 1977 года она ушла с друзьями в лес с ночевкой. Под утро поднялась морозная метель. Температура упала ниже 25 градусов. Беспокоясь о них, я утром, еще по темному, позвонил Стриту. Он меня выслушал и ответил: «Если у них не хватит опыта, свободно могут обморозиться. Так что собирайся, бери лыжи, бери средства от обморожения, и пойдем их выручать». Быстро добрались до истоков Кичкилейского ручья, где они собирались остановиться. Видим там два костра, и у каждого костра 15-20 человек, ночевавших там туристов, а наших нет. Галя Егорова, находившаяся там подруга Вали, сказала нам, что примерно в час ночи они ушли на другое место, километрах в двух от этого. Полные тревоги побежали туда. И видим горящий костер, снежную хижину и в ней палатку. На сердце у нас отлегло. Слава богу, все жи … а, где же Володя Шпор? Понурив головы, девочки признались: «Мы дежурили, вскочили пораньше, разожгли костер. Хотели помочь Вовке посушить ботинки, да в хлопотах о завтраке, о них забыли, и усушили их так, что и руки в них не просунешь. Хорошо была вторая обувь, в ней Вовка с лыжами на плече, и ушел огорченный домой». И, остались наши со Стритом средства от обморожения (в чай для сугрева) нераспечатанными.
Было на Слетах всякое. Хитроумный Геннадий Григорьевич Горбун однажды стал героем анекдота. Мы пешком уходили со Слета. Путь до Ахун неблизкий. Гена рассчитал, что это расстояние ни ему, ни нам без костра и чая не одолеть. А чтобы его самим не разводить, он со своими 25-30 ребятишками придет к готовому. Для этого надо просто выйти следом за нами, но на 30-40 минут позже. В этом и состоял его хитрый и тайный расчет. Мы уже заканчивали свой привал, когда к нам со своей ватагой подвалил Горбун. Наш костер уже догорал и на его огне подсушивал свои ботинки Николай Яковлевич Платов. Ни слова нам не говоря, Геннадий Григорьевич позвал ребят и велел встать вокруг костра. И начал перед ними речь, ставшую анекдотом:
«Дети, перед вами мастер спорта по мототуризму Николай Яковлевич Платов. Где он только на мотоцикле не был: и в горах Кавказа, и в Карелии, и на Тянь-Шане, и даже в Чехословакии, и во многих других местах», – он закатил театральную паузу, выждал, когда Платов до краев наполнится гордостью за самого себя, и влепил, обращаясь к ребятам:
«Дети, никогда не делайте так, как делает этот дядя, – не сушите ботинки на костре, или же вы останетесь без них и пойдете домой босиком»! О реакции Николая Яковлевича умолчу.
Трагикомический случай произошел с одним студентом Строительного техникума – негром из одной африканской страны. Вместе с группой туристов он пешком возвращался со Слета. Переходя через лямзяйский ручей, по каким-то причинам не пошел вместе со всеми по льду. Пошел по гнилому, хоть и толстому бревну. Бревно переломилось, и он с размаху упал на лед, проломил его и оказался по грудь в ледяной воде. И тут мы увидели, как бледнеют негры. Его лицо стало серым, словно холст. Вытащили беднягу из воды, переодели в сухое и заставили бегать по поляне до пота. Развели костер, сделали чай и им напоили бедолагу. Руководитель его группы потом сказал нам, что он не имел даже насморка.
Были случаи и посерьезнее. Так однажды, по несчастному случаю, одному участнику напрочь отрубили палец. Хорошо, что был в это время на Слете вездеход Виталия Зосимова. Палец завернули в вату, обложили снегом, и пострадавшего повезли в Шестую городскую больницу. И там хирурги сделали чудо – пришили отрубленный палец. Он прирос, и теперь напоминает об этом Саше Маттису только шрамом.
А нам – организаторам Слета – этот случай прибавил забот. Ведь за эту нашу самодеятельность с организацией Слета мы несем не только моральную, но и уголовную ответственность. Что мы будем делать, если, не дай Бог, к нам придет беда?
Стало, наконец, яснее ясного, что нам нужна связь. Это сейчас при сотовой связи и мобильных телефонах нет проблемы, – а тогда…
В один из дней я встретил в институте Геннадия Коровина – радиоинженера, а вечерами руководителя подросткового радиоклуба «Кристалл». И он начал мне рассказывать, как было интересно мальчишкам в радиоэкспедициях в среднеазиатских республиках. Эти радиоэкспедиции были организованы им самим, и он говорил мне, как это было трудно, но с каким успехом они все закончились.
Я ответил Геннадию почти словами Грибоедова («…зачем ума искать и ездить так далеко?»):
«У нас на Слете есть такая же хорошая возможность организовать радиоэкспедицию. При этом ребятишки приобретут туристский опыт, и научатся ночевкам в межсезонье на снегу, не боясь получить при этом не только простуды, но даже и насморка. Об успехах вашей работы я уже не говорю, – радиолюбители связь с вами будут рвать друг у дружки из рук – в очередь станут».
Такими пряниками я заманивал этот старейший подростковый радиоклуб на наш Слет. Геннадий Николаевич не медлил с ответом:
«Я сам уже думал об этом. Да, и что думать-то, готовиться надо – апрель скоро…»
Так у подоконника института, и решился вопрос с нашей связью. И мы увидим еще, что из этого вышло. Но лучше всего об этом расскажет сам Геннадий Николаевич. Полный рассказ его настолько интересен и специалистам и людям, работающим с пацанами, что заслуживает отдельной публикации. Мне же остается дать фрагменты этого рассказа, опуская технические и бытовые подробности.
«…К апрелю все было подготовлено… Километров 5 или 6 на побережье к поляне «Кривые сосны» проехать невозможно, а у нас груз 500 кг. Пешком? Пешком!
Ну, поехали!… Дорога – разбитый асфальт. В течение часа «култыхаемся» в кузове машины, «в тесноте, но не в обиде». Шутки, смех. «Бывалые» – самоуверены, «первыши» – боязливо любопытны. Интендант – в обнимку с рюкзаком с особо деликатной провизией, главные операторы – бережно придерживают приемопередатчики.
Разгрузка на сырой, мокрой обочине дороги. Гора выгруженных укладок! Все это более чем много на 18 мальчишек… Мимо – пешие туристы. Крепкие, тренированные, надежные…
«Ребята, на поляну?». «А че надо?», … «Может, поможете?» … «Давай! Че тащить?»…
Показали, «че надо» – на общую кучу укладок радиоимущества, и только мелькнули у ближайшего поворота на плечах незнакомцев наши мешки, вдавливая носильщиков в снежную по пояс тропу. Помогли малышам разобрать рюкзаки. «А где же мой?» – «Ясно! Теперь ищи – свищи на месте Главного костра, как договорились с незнакомцами…»
Шли на поляну «Кривые сосны» часа полтора. Тропа тяжелая: следы глубоко утоплены, оступишься – глубокий снег, под снегом – вода.
Наверное, последний поворот. Запахло дымком костра, стук топоров. Треск сучьев, легкий спокойный гомон. И последний взгорок открывает ледовую гладь Сурского водохранилища, заснеженную поляну с еще редко стоящими палатками, и кое-где дымящими кострами.
Пятница, 16 часов московского времени – время нашего прибытия на поляну «Кривые сосны» – место проведения Слета памяти Стрита Вячеславовича Голубцова – «Стрит-87». К выбору места размещения и развертывания аппаратуры приступили немедленно, стремясь все основные работы закончить еще при свете дня. Конечно, все сделали как надо, спутывая и распутывая провода, перемещая мотор-генератор с места на место, устанавливая все более удобно радиоаппаратуру в палатке. Верховодили малышами Олег Авдеев и Юрий Демин. Некоторые бывалые туристы смотрели на это с сомнением: одна суета с этими малышами! Но когда эти малыши начали работать не только с российскими корреспондентами, но и с зарубежными на английском, «скептики» раскрыли рты.
Наконец все закончили в полной темноте! Другие ребята за это время поставили палатки, развели костер, приготовили ужин. Закончив работу – огляделись и … ахнули! На поляне не просто много людей, а очень много: пока мы работали, прибывали и прибывали новые группы туристов, они торопливо ставили палатки и разводили костры.
Под береговой кручей, в ста метрах от нас стучал, как часы, наш «электрокормилец» – бензоэлектростанция. Пора запускать аппаратуру – по договоренности с пензенскими радиолюбителями первую радиосвязь надо провести в 20.00…
Передан направленный вызов пензенским коротковолновикам. Слышим несколько вызывающих станций – отвечаем Васильеву Валерию, бывшему члену клуба «Кристалл», как же – свой и желанный! Других успокаиваем: ждите, всех, кого услышим – позовем. Даем подробную информацию о развертывании станции и о работе в столь необычных условиях. Получаем ответную информацию. Спасибо, Валерий! Начинаем работу сначала с российскими, а потом и зарубежными корреспондентами. Радиоэкспедиция началась, Слет вышел в мировой радиоэфир. То ли еще будет!
Есть у радиолюбителей-коротковолновиков замечательная традиция: подтверждать радиосвязь с другим радиолюбителем высылкой ему так называемой карточки-квитанции – красиво оформленной открытки, куэсэльки на нашем жаргоне – и награждать специально выпущенными дипломами корреспондентов, работавших с радиоэкспедицией.
Вот эти атрибуты нашей экспедиционной работы и были разработаны в нашем радиоклубе. Дело за малым, – отпечатать. Но и эту проблему удалось решить с помощью Толи Савина. Так что наши корреспонденты будут довольны.
Довольны успешным началом и операторы. В итоге работы радиооператоров – четыре сотни радиосвязей с эфирными коллегами-радиолюбителями.
Всем – большое спасибо и «73» (пожелание успеха на нашем жаргоне).
Всем, кто работал с нами, – Дипломы памяти Стрита и памятные карточки-квитанции (куэсэльки).
До встречи в будущих радиоэкспедициях!
Это случилось на одном из следующих Слетов. В субботу утром часов в 12 на поляне шум, крики… Что-то случилось на ледяной трехверстовой ширине «моря». В телеобъектив кинокамеры разглядели горе пешехода, периодически проваливающегося в промоины льда. Кто же это? Если участник Слета, то он спятил, что ли? Ведь организаторы Слета предупреждали об опасности этого пути. . В руках большая палка, на плечах – рюкзак. После очередного «нырка» по пояс в воду, – палка не давала, видимо, провалиться глубже, – выкарабкивался на кромку льда, доставал бутылку из внутреннего кармана куртки и, запрокинув голову, что-то пил.
На берегу засуетились опытные туристы: Гена Горбун, Гена Кабанов, Коля Качаев, Саша Стульников. Нашлись надувные матрацы, связали друг с дружкой несколько длинных альпинистских веревок. Спасатели Королев и Стульников переплыли полынью на матрацах, пошли-поплыли с осторожностью по льду ему навстречу. Встретили, отобрали бутылку, положили его на матрац, привязали под подмышки веревку. Цепочкой-караваном стали возвращаться обратно к полынье у берега.
И смех, и грех… Конец веревки, привязанной к Николаю Кирпичеву, (а это был он) доставили на берег в толпу туристов, скорее, болельщиков. Кто-то стал стягивать спасаемого вместе с матрацем со льда в прибрежную полынью. И он оказался сдернутым с этого плавсредства и в воде «с головкой». И это еще не все! Вытянули его на поверхность, как судака, подвели к берегу (метров 50 полынья!), кричат: «Вставай на ноги, уже мелко! Выходи на берег!». Ослабла веревка, попытался он встать, а под ногами дна нет. Опять он с головкой ушел под воду. Хорошо веревка привязана была правильно – «подсекли» его, выдернули на берег. Уф!.. Спасли!..
Кинулись к нему туристы скорей переодевать и отогревать, а медички – туристки, с Асей Авдониной во главе, хлопотать – чаем отпаивать.
Я сразу же запустил движок, сам сел за передатчик – «скорую» надо каким-то путем вызвать из Пензы! Свяжемся срочно с пензяками на «сорока метрах» (любительский диапазон радиоволн). Дал общий вызов, и тут же передал сообщение о необходимости срочной связи с Пензой. Секунды молчания – пензяков нет, но вызов из Саратова и коротенькое сообщение: «Пять минут назад работал с Владимиром – позывной UA4FL, поищу и приведу на частоту». – «Хорошо, спасибо». Ждем. Из Белоруссии вдруг вызов: «Да, на диапазоне только что работал с Пензой, Владимиром UA4FL». – «Ждем, спасибо». Тут же голос Володи – этого самого UA4FL – (Владимир Наумович Иоффе – близкий друг): «Что, Гена, случилось, и что надо сделать?». – «Володя, подробности потом. Звони в «скорую». Срочно выехать на 18-й километр Золотаревского шоссе, для приема спасенного мужчины и доставки его в больницу. Пострадавший уже на носилках отправлен с туристами на дорогу. «Скорую» встретят наши люди. Звони, я жду на частоте». – «Понял, Геннадий, жди…»
Работаю на частоте – зову саратовца и белоруса, оба меня слышат. Короткие реплики – ждем Володю. Три минуты прошли, он вызывает меня и сразу же сообщает, что «скорая» уже выехала, встречайте! Продолжаем работать в эфире – рассказал подробнее о «ЧП». Договорились периодически делать дежурные связи.
Как с благодарностью не вспомнить Володю! Полуслепого инвалида, многие годы пребывавшего в почти полной темноте, энтузиаста радиолюбительства. Он не дожил до второго издания этой брошюрки, но первое издание, прочитанное ему вслух его близкими, дало ему последнюю радость, – помнят о его добром деле.
Всего 26 минут понадобились 12 туристам-носильщикам (по 6 – на переменку) пробежать тяжелой тропой до трассы, как раз к приезду машины.
Все довольны. На поляне радостное : «Ну, Кирпич! Прошел маршрутом Алферьевка – «Кривые сосны»… по воде, и живой!» А с ним все в порядке. «Как с гуся вода». Вечером он уже сбежал из больницы – турист, ему «море по колено». А радистов «зауважали» еще больше».
Было на Слетах и много хорошего! Он стал примером коллективного творчества его участников, при самом минимальном участии в этом творчестве его организаторов. И обо всем, и обо всех рассказать невозможно – «никто не обнимет необъятного».
В. М. Белявский с детьми и Г. Н. Коровин
Но закончить рассказ о Стрите и об истории организации Слета его памяти, также невозможно без последнего слова – реквиема Вячеславу Михайловичу Белявскому, для нас просто Славы.
Молодым специалистом, выпускником МГУ 1959 года, филологом, он был приглашен Стритом в Пензу для работы с ним вместе над проблемой АРСО. И он стал не только его помощником, в работе Стрита без его знания филологии не обойтись, но и ближайшим другом.
После смерти Стрита он продолжил его работу. А нам он дорог, как постоянный организатор и участник Слетов.
И ни один Слет не обходился без его поэтической заставки – на наших слетовских картах-приглашениях. Он, кроме всего прочего, обладал поэтическим даром. Сочинял хорошие, берущие за душу стихи, и, будучи человеком скромным, никогда их не публиковал, и даже на наших буклетах скромно выводил «В. Б.». Без него Слет осиротел. И, заключая слово о Славе, приведу его стихотворные слова, посвященные одиннадцатому Слету:
Вот уж хвоя дымится,
От бересты занявшись.
Есть нам, чем поделиться,
У костра здесь собравшись.
Ну, хотя бы простою
Мелодией этой вот песни
И словами, такими простыми,
Но так дорогими всем нам.
Все ж чего-то мы стоим,
Если вновь собрались здесь все вместе
И сердца не остыли, если памяти долг
Отдаем мы ушедшим друзьям.
До свиданья, дружище!
Час пришел расставаться.
Вслед за нами кружиться
Вот этому вальсу.
Пусть звучит после нас он
Над землей этой в лунных дорожках,
Чтобы кто-то запомнил
Его немудреный мотив.
Чтоб костры не погасли,
Чтоб спел его кто-то хороший,
Именами другими дополнив,
Или даже своими вот эти слова заменив.
У каждого человека живет всегда тревога за будущую жизнь своего детища, будь то дети или дело, в которое вложил частицу своего сердца.
Уйдут последние могикане, вымрут, как мамонты, энтузиасты – организаторы Слета. Что же дальше?
И, обращаясь к молодым участникам этого, теперь ставшего традиционным Слета, мне хочется им пожелать: «Ребята, не потеряйте в этом сумасшедшем времени, – времени коммерциализации всего сущего, времени всеобщего пьянства и «наркоты» среди молодежи – его (Слета) духовную суть и сердцевину.
И не потеряйтесь в этом времени сами. Я вынужден говорить об этом – слишком велика угроза. Если же вы не устоите, то превратится Слет в обыкновенную заурядную пьянку-гулянку – а не тем нужно поминать Стрита – трезвенника, никогда не путавшего спорт с этим.
И если это случиться, я – один из организаторов Первого Слета – буду первым, кто будет настаивать на его полном закрытии.
Но надеюсь все же на счастливое Слета! И ветер ему в паруса!»
Люблю тебя, Россия.
Люблю, пока живу:
Дожди твои косые,
В полях твоих траву,
Дорог твоих скитанье,
Лихих твоих ребят.
И нету оправданья
Не любящим тебя!
Николай Вырыпаев – «Петрович»,
сентябрь 2005 – январь 2006 гг.
Фото А. С. Назарова, А. И. Горошенкова, В. М. Малкина, Г. Н. Коровина и неизвестных авторов.
Всем туристам и путешественникам на заметку. Повысить и поможет инновационный натуральный препарат ЛЕВЕТОН-ФОРТЕ.
(16) комментариев