Пещера Победа (Киндерлинская). Зимняя спелеоэкспедиция

Пещера Победа (Киндерлинская) в Башкирии (на реке Зилим) была исследована пензенскими спелеологами в 1989 году.

Спелеопоход Победа-89 

(Рассказ о зимнем походе января 1989г. в пещеры Башкирии)

Поскольку в описании пензенской спелеоистории в виду объективных причин наметилось некоторое замедление: ещё не все походы 1988 г. зафиксированы, а уже пора двигаться дальше. Не претендую на роль хрониста, тем не менее, решил не откладывать в долгую и оформить свои воспоминания о тех экспедициях, участником которых был сам. Разумеется, это будет повествование в рамках «по волне моей дырявой памяти», без приукрашивания в стиле советских комедий в угоду читательскому интересу: «Карфаген должен быть разрушен» и «Рим напишет свою историю» — это не про моё повествование. Понятное дело, что участники тех событий могут иметь свои факты и воспоминания, но полагаю, что это будет не сильно отличаться в принципе, хотя кто-то и вспомнит, что «дьявол в деталях».

Начну повествование с 1989 г. с самого его начала. У нас принято отмечать Новый год в кругу семьи, но есть определённая категория людей, которые устраивают этот праздник в необычных условиях: в том числе и в пещерах, причём эта тенденция сохраняется и в наши дни. Но я расскажу о зимнем походе января 1989 г. в Башкирию в пещеру Киндерлинская имени 30-летия Победы, или как её чаще именуют просто Победа. На то время можно сказать, что пещера пользовалась большой популярностью и Башкирский совет по туризму и экскурсиям выпускал красочные буклеты и наборы фотографий, как бы сейчас сказали: в рекламных целях.

Сидя в тёплой уютной квартире, мы сейчас боимся высунуть нос на улицу при «минус» 15- 20-ти и удивляемся, как у нас хватало энтузиазма при таких условиях идти в многодневный поход с ночёвками в палатке, с сугробами по пояс с многочасовыми переходами с тяжеленным рюкзаком за спиной.

Первую экспедицию наших пензенских спелеологов в Победу Дмитрий Львов достаточно красочно рассказал в соответствующей теме. В виду сложной метео-обстановки поход тогда не удался, до пещеры не добрались. Здесь я не беру в расчёт совместную оренбургско-саратовско-пензенскую экспедицию 1986 г., а речь веду о чисто пензенских экспедициях.

Предыстория

Прежде чем рассказать о походе 1989 г., необходимо вернуться в январь 1982 г. в то время, когда я ещё только начинал познавать чудесный мир, скрытый под землёй. Это было время зимних студенческих каникул, я тогда учился в Новомосковске Тульской области (замечу, что городов с таким названием было несколько по всему СССР) и занимался спелеологией в секции городского турклуба. Тогда был организован поход в Архангельскую область на реку Пинега, где возле села Кулогоры есть гипсовые горизонтальные пещеры, в настоящее время имеющие более 16 км общей протяжённости и имеющие статус памятника природы регионального значения.

Особенность их в том, что в летнее время они заполнены водой, причём настолько холодной, что по воспоминаниям участников летних экспедиций, они в гидрокостюмах выходили из пещеры и отогревались в реке Пинеге, не снимая гидрокостюмов, хотя даже в летнее время воду в этой северной реке не назовёшь тёплой: «плюс» 12-15 градусов. Соответственно, зимой данные пещеры, имеющие маркировку «К», достаточно сухие и относительно доступны для посещения.

За давностью лет я не могу точно вспомнить состав, но было человек 6-7. В основном студенты. Некоторые из участников, например, Лена Быкова везли с собой лыжи, и не просто беговые, а на мягких креплениях под валенки, понятное дело, что без валенок в северных краях делать нечего. Лыжи были нужны, чтобы по снегу добраться до пещер. Однако пришлось везти с собой и сапоги, т.к. некоторая обводнённость в пещерах сохранялась.

Логистика, как сейчас принято говорить, а тогда просто «добиралово», состояла в следующем: на поезде или электричках добирались из Новомосковска до Москвы (200 км), потом на поезде Москва – Архангельск, потом самолётом Архангельск – Пинега. Тогда было принято «не шиковать» и максимально ездить бюджетно. Как известно, в период зимних каникул тогдашнее советское правительство гарантировало льготный (50%) проезд на поездах и самолётах, а чтобы этой льготой можно было воспользоваться и не студентам, придумали следующее: от имени вуза составляли официальную бумагу, что группа студентов едет по маршруту, что позволяло в кассах сразу покупать групповой билет. Паспортов тогда в ж\д кассах не требовали.

Понятно, что в списке были и преподаватели, и другие «не студенты», но по такой бумаге кассиры студенческих билетов не требовали, а мы эту групповую бумагу объясняли тем, что она позволяет не трепать студенческий билет. Однако в поезде ревизор придрался-таки к отсутствию студбилетов и после долгих разговоров всё-таки оштрафовал нас. Но сумма по тогдашним меркам была не слишком накладной, если раскидать на всех участников. В Архангельске при покупке и посадке на самолёт вдруг выяснилось, что у одной из наших девчонок не было паспорта, но поскольку рейс был местных авиалиний, то просто та девчонка, что купила билет первой, отдала свой паспорт, и по нему ещё раз купили билет на один и тот же рейс – вопрос был решен. Надо отметить, что на обратном пути паспорта для посадки в самолёт никто не спрашивал в принципе.

Самолёт был Ил-14, специально созданный для северной авиации, покрашен был в красный цвет. Багажный отсек находился между кабиной пилота и пассажирским отсеком, т.е. надо было пройти весь салон и положить багаж на полки. Моё место было рядом с багажным отсеком, и я видел следующую картину: идёт пилот, осматривает надёжно ли закреплён багаж, потом дёргает за какую-то ручку – И! –открывается дверь наружу! После чего он спокойно её захлопывает и закрывает на ключ. Я сразу представил, что если бы пилот не проверил этот люк, и он бы в полёте открылся, то наши рюкзаки спикировали бы вниз со всем нашим снаряжением.

Тем не менее, мы благополучно долетели, и надо было решать вопрос с жильём. Насколько помню, в те годы в этих краях была постоянно действующая в научных целях карстовая экспедиция, и кто-то из её сотрудников должен был пособить нам в этом вопросе. Но как обычно, возникли какие-то трудности, и в результате в качестве жилья нам предложили квартиру в двухэтажном бараке. Причём этот барак был постройки начала 20-го века, в нём был один подъезд и по две квартиры на этаже, но одна половина этого дома была разрушена и использовалась как склад дров из брёвен этого же дома. Одна квартира была жилой, а во второй нам разрешили поселиться.

Первым делом пришлось растапливать печь, разумеется, нетопленую долгое время, она не хотела разгораться, дым стоял стеной, пришлось открывать двери на улицу, но потом всё-таки мы каким-то образом приспособились. Дрова мы попросили у соседей, но они посоветовали сходить в сельсовет и решить этот вопрос, как будто мы приехали на ПМЖ, поэтому мы дровишки у них просто приворовывали, тем более эти пеньки надо было ещё колоть на поленья. Спали мы на полу в своих спальниках. За водой ходили в прорубь на речке. Вода не содержала йода, поэтому соль местные жители покупали йодированную, иначе проблемы с щитовидкой были бы обеспечены.

Выход в пещеру был интересным в том плане, что до неё надо было идти по замёрзшей реке, а накануне была метель, и снег был выше колена. Лена на лыжах торила нам путь, но всё равно идти было весьма проблематично, а это порядка 1 км. Пока мы пробирались по лыжне, Лена раза три успела проехать до пещеры и обратно. Поскольку с собой несли сапоги, то был даже применён способ передвижения, который был потом назван особым образом, но за давностью лет я забыл это определение. А всё заключалось в том, что сапоги надевались на руки и помогали остальной части тела выбираться из сугроба – в общем, на четвереньках. Насколько помню, даже было сделано фото, но у меня его в наличии нет.

Каких-то особых красот и натёков в пещере не было, на входе ледяные натёки и сублимационные кристаллы, ещё запомнился параллельно-волокнистый минерал «селенит» — разновидность гипса, а посредине одного из залов стоял шест с делениями, судя по последней отметке, в паводок вода доходила до отметки 140 см. Это при общей высоте зала порядка в 160-180 см. Это была первая моя естественная пещера.

Alexey S. Ionov  Пещера Кулогорская К2

 До этого мне казалось, что лучше, чем Гурьевские каменоломни, ничего нет, но мои товарищи говорили, что «вот побываешь в природных пещерах, больше по катакомбам лазить не захочешь». В принципе они оказались правы.

Кроме пещер, у нас была и культурная программа в день отлёта: посетили местный краеведческий музей. Там я пытался фотографировать, но уже в то время этого делать не разрешали, в современных музеях это всё за отдельную плату. Но к тому же у меня не было фотовспышки, поэтому и пещерных кадров нет из этого похода.

Ещё мы посетили местную столовую, после чего пришли в гости к неким знакомым. Этим пенсионерам просто должны были передать привет от кого из близких, но они нас не отпустили без застолья, и это после плотного обеда в столовой. Особенно много было всяких северных ягод: морошка, брусника, то, что для местных является основой их заготовок на зиму. Жили они в типовой «хрущёвке», но в силу вечной мерзлоты в доме не было канализации, и «удобства» были на улице, но у этих милых стариков был сделан каким-то образом пристрой к окну на кухне, где и были «удобства», единственное неудобство было лазить туда через подоконник.

Так же памятуя о вечной мерзлоте: в посёлке не было асфальта, вместо которого были деревянные тротуары. Но нас, пензенцев, этим не удивишь, такое бытовало и в Пензе ещё и после Великой Отечественной войны.

Г. Ставицкий. Улица Красная.1944г.

Обратный путь не вызвал осложнений, помню, что в Архангельске было много времени перед поездом, и мы даже сходили в кинотеатр, хотя точно не помню, но то, что гуляли по ночному городу, и асфальт вроде был. Ещё ехали в надежде увидеть полярное сияние, но пасмурная погода или ещё какие-то обстоятельства были не в нашу пользу.

Таким образом, через воспоминания о первых моих зимних походах в пещеры перетекаем в 1989-й год. Тот же период студенческих каникул, только вот уже льгот на проезд у нас не было, тем не менее уложиться в бюджет 40 рублей (тогдашняя стипендия у студентов) считалось нормой, а 80 рублей была норма, если летали самолётом. Ехать предстояло до Уфы, потом в сторону Оренбурга до Белого Озера, потом до Красноусольска, потом на Саит-Бабу.

Это всё прекрасно рассказано у Дмитрия Львова. Я лишь добавлю, что ездили мы на замечательном поезде Пенза – Челябинск\Свердловск. Особенно он был хорош, когда на майские или другие «длинные» праздники пензенские туристы ехали в Самару на Жигулёвские горы. Отправлялся поезд в 21ч. 50 мин. Удобно было даже на выходные съездить в Жигули. Были дешёвые общие (без постельных принадлежностей, а зачем они туристам!) вагоны. Групп было много, вагон забивался полностью, при этом садились и «зайцами» — занимали третьи полки. При этом проводница по головам не считала, а просто уточняла, что все едут до Самары (ночь), тогда она говорила, что вагон закрывает, кипяток в титане, кому мало – в соседнем плацкартном вагоне, куда она и уйдёт помогать подруге.

Вот в этом поезде, правда, культурно в плацкартном вагоне, наша группа под руководством Надежды Ветчинкиной и в составе: Сергей Никонов, Сергей Лазукин и я, Алексей Плотников, доехали до Уфы. Вокзал в Уфе тогда был ещё дореволюционный, не то что нынешний современный, и приютиться особо было негде, зато по всем углам уже стояли коммерческие киоски – детище так называемой «перестройки», где торговали каким-то ширпотребом. Следующий поезд шёл в сторону Оренбурга, надо было доехать до станции Белое Озеро, в пути всего 4 часа, была ночь, и мы решили, что немного поспать в плацкарте не помешает, но мне лично уснуть не удалось.

Тем не менее, на рассвете мы вышли из поезда и через некоторое время перебрались в Красноусольск — «Усолку», как называли её местные. Там на автовокзале стали ждать свой автобус в сторону Саит-Бабы. Какая нам была нужна деревня, я просто не помню, наверное, Имеряшево, от которой мы уже должны были в пешем порядке добираться до Победы по льду замёрзшего Зилима.

Типичный райцентровский автовокзальчик того времени представлял одиночное здание с кассой и залом ожидания. Возможно, даже с печкой для отопления, а морозец тогда был вполне приличный, хотя по местным меркам, наверное, и терпимый. Так один из пассажиров — молодой парень в осеннем пальто и в РЕЗИНОВЫХ! Сапогах поинтересовался откуда мы, но, несмотря на ответ, почему-то, как мантру повторял: «Москвичи!», как будто это были инопланетяне, наконец-то посетившие эту глубинку. Впав в эйфорию нашего присутствия, он пропустил свой автобус, но каким-то образом, он его то ли догнал, то ли взял билет на другой ему подходящий и быстро уехал. А мы ещё долго удивлялись, как в резиновых сапогах в двадцатиградусный мороз он не отморозил ноги.

Как правило, на таких автостанциях местные рейсы уходят с утра и после обеда едут обратно, поэтому наш расчёт на привязки транспорта друг другу вполне оправдался. Мы сели в нужный нам автобус и добрались до исходной точки. Надо сказать, что деревня оказалась не на трассе, и до ближайших домов надо было идти метров 400-500, при этом никакой остановочной будки не было, хотя бы укрыться от ветра. За селом проглядывались горы, а поскольку дорога была одна, то мы шли по колее от машин.

Надо сказать, что зная суровые зимние условия, мы шли в валенках, только у Сергея Никонова их не было, он шёл в вибрамах. Идти в валенках по узкой колее, оставленной скорее всего, «УАЗиком», было неудобно, валенки ширкали друг о друга, можно было запросто споткнуться и упасть. Дойдя до окраины деревни, мы решили уточнить дорогу. Тут подъехали местные мужички на лошадях, запряжённых в сани. На наш вопрос о дороге к пещере, нам подтвердили правильность выбранного направления, но наши надежды, что нас подвезут, остались при нас. Не принято у местного населения нагружать своих лошадей чужестранцами с большими рюкзаками, а мы из скромности не напрашивались.

По описанию товарищей, ранее побывавших в Победе, надо было идти по реке и считать «прижимы», это повороты со скалами, непосредственно граничащие с водой, но таких, на наш неопытный взгляд, скал было много, на каждом повороте, но как потом выяснилось: эти скалы должны упираться в небо, а не как мы считали каждый трёхметровый валун «прижимом».

Эта приметная скала находится напротив входа в пещеру Победа — однозначно верный ориентир в отличие от лошадей в Крыму.

Мы нашли ее!

Сколько мы шли по времени? Сейчас сказать трудно, но, находясь в ущелье в пасмурный день, не покидало ощущение, что вот-вот сумерки перейдут в ночь, а мы не дойдём до пещеры, и придётся устраивать холодную ночёвку на поверхности. Напомню, что в пещерах температура круглогодично держится постоянной плюсовой, не считая привходовых зон. По ходу движения мы увидели следы, сходящие с санной трассы, и явно шедшие к нужному нам объекту. Правда, на пути была небольшая полынья с водой, но как-то мы её проскочили и после подъема вверх по склону метров 150-200 увидели огромный вход в пещеру. Сразу ощутили душевный подъём: «Мы нашли её!» — радость была неподдельной, ведь до этого никто из нас там не был, кроме Нади Ветчинкиной, которая, как мне показалось, радовалась больше всех: всё-таки прошло три года со времени посещения пещеры пензенскими спелеологами в совместной экспедиции 1986 г.

На следующий год эти натёки уже будут другими

Дальше надо было спуститься в пещеру по наклонному ледяному спуску, конечно, можно было, как в детстве на пятой точке, но врезаться на скорости в какой-нибудь камень желания не было, да и спасать в то время без соответствующих служб было проблематично. Поэтому, держась за металлические перила, которые были установлены ещё при открытии пещеры, так как предполагалось использовать её, как экскурсионный объект, для этого даже тянули провода от деревни — столбы на берегу имелись, мы спустились во входной зал с красивыми ледяными сезонными натёками. Рюкзаки, как мне помнится, спускали по льду отдельно на верёвках.

Там слева был вход в полу, как в деревенском погребе, который вываливался в небольшой зал, где и решили поставить палатку. В этом «погребе» температура была порядка ноля градусов, с потолка свисали ледяные сталактиты, из пола им навстречу росли ледяные сталагмиты — вот в таких условиях мы провели несколько дней: 4 или 5.

Сергей Лазукин рубит лёд для приготовления пищи

Сейчас я уже и не припомню: был ли у нас примус, но, скорее всего, для готовки пищи мы использовали сухое горючее, вряд ли мы потащили бы с собой бензин и тяжеленный примус — газовых компактных горелок тогда не знали. Сергей Никонов, как водится в походах, решил, что лучшее средство для обогрева и приготовления пищи – костёр, поэтому поднялся ко входу, и через некоторое время огонь приятно грел все части тела. При этом считали, что более тёплый воздух из пещеры будет выходить наружу, и дым не пойдёт вниз.

Выговор от Юлая

Однако, через некоторое время мы «выкурили» из глубин парочку «трёхшурупских» спелеологов, тот, что постарше (назовём его простым башкирским именем Юлай), сделал нам выговорёшник, пришлось костровое дело нам свернуть. Одной из причин, что мы поставили лагерь в том «погребе», была близость к выходу, т.к. первое время мы ходили в туалет наружу, что по ледовому спуску было не совсем удобно. Юлай нам показал, как он сказал: «совершенно официальную шхельду» — небольшой закуток внутри пещеры. Даже не предполагаю, как сейчас решается нужный вопрос, когда пещера объявлена заповедной.

Поскольку пещера Победа уже на тот момент была большой пещерой, то можно было пройти несколько разных маршрутов, которые засчитывались, как разные пещеры определённой категории. План пещеры у Нади был, но без проводников разобраться было трудно, тем не менее, мы всё-таки эти маршруты прошли. Юлай делал фотографии на цветную негативную плёнку, в отличие от меня — я делал слайды-диапозитивы, и он пообещал Наде выслать письмом эти плёнки, та аккуратным почерком вывела свой адрес на листочке из блокнота и вручила его уфимскому коллеге.

Каково же было разочарование, когда мы пошли по маршруту и, проходя мимо ниши, в которой до этого стояли уфимцы, увидели на полочке тот самый листочек: «Ох уж этот коварный Алдар Хосе!». Приходилось рассчитывать только на свой фотоаппарат, но всё коварство заключалось в советской фотоплёнке, которая просто могла не получиться, т.к. с фотовспышкой в темноте она плохо воспроизводила цвета. Старались брать в походы плёнку производства ГДР или Чехословакии. Забегая вперёд, скажу, что Юлай честно выполнил своё обещание и прислал плёнки Надежде, с которых та потом напечатала снимки в фотоателье, а листочек с адресом был просто переписан в свой блокнот, чтобы не потерялся.

Если читатель заметил, то я не пишу конкретных дат и почасового расписания маршрутов — всё-таки прошло 35(!) лет, даже не могу точно сказать, сколько мы провели дней\ночей в пещере, поэтому некоторые воспоминания могут накладываться друг на друга и не совпадать в хронологии.

Поскольку мы должны были по плану ещё и в пещеру Октябрьскую спуститься, а там вертикальный колодец на входе, и местоположение её мы не знали, то инструкции Юлая были не лишними. А т.к. его срок пребывания в пещере закончился практически по нашему прибытию, то мы с Надей решили их проводить, а заодно и уточнить, в каком соседнем овраге находится Октябрьская. Вероятно, в период отсутствия снега к соседней пещере вела тропа непосредственно от входа в Победу, но зимой резонно было спуститься к реке, потом подняться, тем более, как уверял Юлай, какая-то группа недавно ходила и могли остаться следы.

Мы спустились к реке, прошли метров 200 ±, потом, как дедушка Ленин, наш башкирский товарищ показал направление, в котором надо идти, уточнил, что будет поперёк входа-провала дерево, за которое и навеску можно зацепить, и в том же духе. Ещё в те года была версия, что Победа и Октябрьская соединяются, да планы пещер об этом свидетельствовали, а ещё — что пещер в округе много, но местные не показывают их спелеологам, т.к. на входах до середины лета там лежит снег, а в нём они устраивают холодильники для мяса, добытого браконьерским путём.

Сейчас эти пещеры давно соединены, да ещё к ним добавили две пещеры, при этом не всё ещё изучено, но это уже не наша история. Сейчас спелеологи добираются в Победу на аэролодке по Зилиму летом, хотя Юлай уверял, что есть тропа по берегу, но летом из-за клещей старались не ходить. Тем более, что пока он объяснял нам, как пройти к Октябрьской, местные мужички возвращались со своими упряжками (как правило, ездили за сеном), и второй уфимец что-то крикнул на местном диалекте и был с почётом усажен на сани вместе с рюкзаком. Юлай сел во вторую повозку. Мы, конечно, посетовали на то, что не знаем местного наречия, а то бы и нас подвезли по пути к пещере.

Прохождение Победы

После проводов коллег, мы начали плановое прохождение пещеры. Надо сказать, что желание ещё советских властей сделать Победу экскурсионным объектом упёрлось в соблюдение техники безопасности, поэтому были сделаны поручни на входном спуске, говорят, и освещение было, и была установлена решётка, после которой был зал с 20-метровой ступенькой\обрывом, для прохождения которого уже нужно было снаряжение, а в привходовой части только сезонные ледяные натёки имели эстетическую ценность, всё остальное было в глубине. Но к нашему посещению решётка уже не представляла серьёзной преграды.

Один из маршрутов был в Классический зал, к нему шёл ход Атлантов — высота этого хода была такой, что свет фонариков того времени не доставал до потолка. Но чтобы выйти на этот маршрут, надо было пролезть в какой-то шкурник, который не сразу и найдёшь, в общем карта картой, а проводник лучше.

Сергей Лазукин над обрывом, а проход вниз у него под ногами

Сергей Никонов радуется тому, что удалось вылезти из «бутылочного горлышка»

На пути в Классический зал помню один уступ метра три высотой и метра полтора в ширину, но его особенность была в том, что он имел округлую форму: «бараний лоб», а поскольку народ с него на обратном пути предпочитал скатываться на пятой точке, то он был раскатан, как детская горка зимой. Чтобы подняться на него, нужно было иметь навыки скалолазания и лезть сбоку, цепляясь за мелкие выступы в стене, но ближе к верху стена сбоку сужалась и становилась более вертикальной и гладкой, т.к. это уже была натёчная кора, и цепляться уже было не за что.

Вроде была попытка посадить Надю, как самую лёгкую, на плечи и вытолкнуть её наверх, но вариант не прокатил. После многочисленных попыток всех товарищей, я решил проблему следующим образом: насколько мог, я поднялся, цепляясь за всевозможные неровности, потом просто лёг на этот лоб и используя комбинезонное трение, потихоньку вылез наверх. Там зацепил верёвку большой петлёй за небольшой сталагмит на полу, и остальные товарищи, уже используя её, без труда поднялись.

Осколки сталактитов в Классическом зале

На обратном пути спускались, держась за эту верёвку, а потом, используя «волну», скинули петлю со сталагмита. Ещё один выход был к подземным озёрам.

У Дальних подземных озёр

Конечно, есть пещеры, где озёра надо переплывать, но в Победе озёра — это небольшие углубления с кристально чистой водой, когда я делал фото, приходилось кидать камешек, чтобы создать круги на воде, иначе невозможно понять, что там вода.

Круги на воде

Возможно, были ещё какие-то выходы в разные части пещеры, но все они начинались со спуска вниз на глубину 20 метров, потом в разные продолжения. Возможно, в Классический зал мы ходили два раза, может, и ещё куда, а вот поход в Октябрьскую не удался. Хоть мы и пользовались рассказом Юлая, но, поднявшись наверх, мы не нашли большого поваленного дерева, сугробы были по пояс, да ещё и было опасение, что входная воронка будет завалена снегом, и можно неожиданно провалиться в 70-метровый колодец.

На пути к Октябрьской

Но, скорее всего, мы не дошли до пещеры, да и после таких сугробов желания особого не было, а впечатлений и от Победы хватило, тем более, что те несколько различных маршрутов в одной пещере позволили нам даже получить справки о прохождении.

Сброска с маршрута была в обратном порядке, только мы долго ждали автобуса с Саит-Бабы, местные, желавшие видимо, закалымить, пытались подтрунивать над нами, что автобус не придёт, но он всё-таки пришёл, этот старый, видавший виды «ПАЗик», и мы благополучно доехали до «Усолки», правда, Сергей Никонов подморозил ноги в своих вибрамах, пока часа два мы ждали этот автобус, но уже в пути переодел носки на сухие, понятное дело, он был не из тех людей, что жалуются.

В Красноусольске было время до следующего автобуса на Белое Озеро, мы сходили в местную столовую, при этом проходили мимо какого-то интерната, где, видимо, держали детей взаперти, а они пытаясь привлечь внимание прохожих, тем более явно не местных, кричали в окно всякие гадости. Понятно, что мы сделали вид, что не обратили на них внимание.

В Уфе мы подгадали, как раз на наш любимый поезд Челябинск — Пенза, а поскольку он был проходящим, то места указывал проводник. В вагон садилось много народу, но многие ехали до каких-то ближайших станций, а это значит, что проводнице среди ночи надо было вставать и выпускать пассажиров. То ли дело была наша группа, ехавшая домой в Пензу — конечную станцию. В общем, проводница наорала на этих короткометражников, сказала, что ей надо своих, т.е. нас, посадить в первую очередь, а до Бугуруслана они могли бы и на электричке доехать. Вот такие в то время были нравы у народа.

В своей истории Дима Львов иногда опускает некоторые моменты наших походов, ссылаясь на то, что некрасиво выглядит та или иная ситуация, но я стараюсь быть объективным, не афишируя уж очень личные моменты, а факты довожу до сведения. Уже в поезде Надежда сразу нам устроила разбор похода, были и нелицеприятные моменты, но мы повинились, всё осознали и больше зимой я в пещеры не ходил.

Послесловие

Как не вспомнить классику жанра: «Рукописи не горят!» (М.Булгаков), а всё к тому, что в моём бумажном архиве нашлись хоть и ветхие, но вполне понятные документы, относящиеся к походу в Победу. Это раскладка питания и продуктов по дням в походе, где точно обозначены даты. Полагаю, что и в современных походах эти расчёты делают, поэтому не вижу смысла полностью фоткать страницы, привожу лишь самое значимое: поход проходил с 27 января по 5 февраля 1989 г.

Пещера Победа покорилась Алексею Плотникову