Восточный Памир — суровый горный край. Сегодня уже практически никому не известно о том, что в далеком 1935 году житель города Пензы в походе на Памир совершил первовосхождение на один из неприступных «шеститысячников» Средней Азии – горную вершину Трапеция. А руководил восхождением легендарный… Виталий Абалаков!
Представляем вашему вниманию рассказ участника похода, командира взвода П. И. Марченко, опубликованный в газете «Рабочая Пенза» №252 во вторник, 12 ноября 1935 года, на 2-й странице.
Поход на Памир
Поезд, лязгнув буферами, остановился. Вот он, долгожданный город Ош. Приятно после шестидневной тряски в вагонах отдохнуть в привокзальном садике, где мерно побулькивает в арыках вода, наполняя воздух приятной прохладой.
Недолог отдых. Горячее южное солнце заставляет торопиться.
– Приготовиться к выступлению, – слышится отчетливая команда рано утром 30 июня.
Через 30 минут отряд выступает. Сначала по ровному шоссе, потом по каменистой дороге, извиваясь, медленно идет колонна в сероватой дымке известковой пыли. К часу дня наступает нестерпимая жара.
– Жарко, – говорит идущий со мной рядом товарищ Толпылев.
– Пустяки, просто тепло, только 56 градусов, еще не то увидишь, – говорит тов. Переверзин – опытный командир, исколесивший всю Среднюю Азию в погоне за басмачами.
Дорога заметно поднимается вверх. Все устали, но шагают бодро. 45 километров позади. Остановка на ночлег. С гор тянет холодный ветерок. Быстро устанавливаем палатки. Темнота наступает неожиданно. Идущие с котелками супа перекликаются.
Через три дня, 2 августа мы достигли первого перевала «Чигирчик» высотой в 2554 метра. Медленно, с передышками колонна поднималась все выше и выше и после перевала к вечеру спустилась в Предпамирье. Близ селения Алай-Гульга разбили бивуак.
…Вспыхивают лампы «Люказ», слышится шорох по обочине дороги – это пробегает связная собака «Ленчик». Связь налажена. Колонна идет, соблюдая тишину. Ущелье суживается. Дорога идет карнизом отвесной скалы. Кверху в звездное небо уходят остроконечные пики Алайского хребта. Внизу в пропасти ревет горная река Гульга. Ближе друг к другу и стенам скал прижимаются бойцы. По ту сторону пропасти слышится жалобное блеяние горного жейрана. Это волк настиг свою жертву, которая осмелилась спуститься на водопой. И снова тишина…
Восточный Памир. Трудности высоты
Обожженные горным солнцем, бойцы отряда Кигаева 15 августа поднимаются на перевал Кызыл-Арт (Красный перевал). Узкая тропа ведет почти отвесно вверх. Тяжело дышат люди и вьючные кони. 20-килограммовая ноша в рюкзаке тянет назад.
Кругом снежные вершины. Передышка. И снова вперед и выше. Сколько желания и упорства у этих людей с загорелыми и энергичными лицами. За поворотом скалы остановились – это высшая точка. Альтиметр показывает 4285 м. Открылся грандиозный вид на Восточный Памир. Побаливает голова, разреженная атмосфера дает себя знать.
Три с половиной часа спуска, и мы в долине Маркан-Су. Колонна сразу попадает в то место, где пересекаются и сталкиваются ветры четырех направлений. Рот, нос и уши забивает песком, некоторые пытаются дышать через марлю. Неприятно на зубах хрустит песок. Глаза защищены очками. Колонна скрыта облаком пыли.
Движение замедляется. Жутко в этой долине смерти. Постоянно бушующие ветры выгнали все живое. Колонна растянулась. Лошади встают, бойцы помогают животным скорее пройти опасное место, где дорога усеяна костями животных, проходящих караванов в Кашгарию, Китай и Афганистан.
Утром 16 августа, мы с радостью покидаем эту долину смерти и направляемся по узкому ущелью к леднику Уй-Су. До 10 часов утра нужно перейти реку Уй-Су. Саперы, проявляя геройство, устанавливают переправу, но быстро прибывающая вода перехлестывает через шаткий мостик. По одному, бойцы пробегают мостик и, когда перешел последний боец, мостик был смыт.
По леднику
Через несколько часов у самого ледника раскинулся полотняный городок. Отсюда мы вступаем в полосу вечного снега, льда и холода. После отдыха колонна отправляется прокладывать дорогу через ледник. Ледорубы вонзаются в вековую твердыню льда. Мириадами алмазных искр разлетаются, сверкая на солнце, ледяные осколки. За 8 часов колонна продвинулась на 80 метров. Солнце уничтожало ступенчатую тропу. Отступить? Нет! Вперед! 80 метров ступенчатой тропы отняли 8 часов. Уставшие бойцы крепко засыпали в спальных мешках.
Посыпанные галькой и глиной ледяные ступени за ночь замерзли. Движемся по леднику. Начинает болеть голова. Впереди белая, безмолвная пустыня да остроконечные снежные скалы, похожие на египетские пирамиды. Привал.
– Надеть очки и кошки, – слышится команда.
И снова колонна карабкается вверх. Кто-то пытается лечь. Встать! Лечь – это уснуть. Самое опасное при восхождении – это лечь; моментально овладевает апатия к окружающему. Нужно отдыхать стоя.
Когда солнце очертило предназначенный круг и стало скрываться за снежными пиками гор, мы достигли высоты 5300 метров. Закружила снежная метель. На площадках выравненных ледорубами, устанавливаем палатки. Долго пришлось их ставить. Ночью почти никто не спит, не смотря на убедительные советы инструктора «хорошенько выспаться».
Ночью 26 градусов. Неужели сейчас 21 августа?
Сквозь снежную пелену можно было видеть одиноко чернеющую фигуру часового да полощущееся знамя, которое завтра должно быть на вершине «Трапеция». И когда густая чернота горной ночи разбавилась зарождающимся днем, раздалась команда:
– Вставай! Быстро шевелись! Замерзших нет? – шутя, спрашивает т. Акулинычев – повар отряда, про которого говорили: «Не твой ли борщ и гречневая каша не раз нам возвращали силы».
– Получай горячий чаек! – объявляет дежурный по бивуаку.
Согрелись чаем и колонна построилась. За мной идет боец Саблин, бывший беспризорник. Он, лучший связист и весельчак. Ему хочется поделиться со мной впечатлениями, но я запрещаю: разговор – нарушение дыхания.
На штурм
Сотни утомительных шагов чередуются с 10-минутным отдыхом. В голове шумит, хочется повалиться на снег и лежать час, день, вечность. Пулеметчики часто меняются, передавая свою тяжелую ношу друг другу. Некоторые из них пытаются глотать воздух, тогда слышится строгий голос командира:
– Не глотай! Делай глубокие редкие вздохи.
Колонна идет уже 8 часов. Голова точно налита свинцом. Я тщательно выбираю место для каждого шага, но силы мои тают, Неужели не дойду? Нет! Вперед и вперед! Уже остановки через 10 шагов. Вот колонну окутывают обрывки облаков, голову колонны не видно. Высота окончательно берет в плен наши легкие, наше сердце, наши мышцы. Уже облака остались внизу, а мы все идем. Перед нами овеянная снегами «Трапеция».Вперед! Кто-то упал. Отстающий? Нет – поднимается. Вдруг тов. Саблин запел.
– Что такое? – спрашивает Абалаков – мастер альпинизма СССР.
– Все в порядке, рубим дальше, – говорит т. Саблин и умолкает.
И когда, кажется, что больше не сделаешь шага, крутой склон кончается. Одно за другим поднимаются отделения.
– Становись!
Полощется красное знамя. Потом десятки радостных голосов разразились мощным «ура».
Вековое белое безмолвие льдов Памира разорвал оружейный залп. Ура-а-а великому Сталину! Ура железному наркому т. Ворошилову! Трещат глухие выстрелы пулеметов – станковых и ручных. Ура… Трещат киноаппараты «Дерби» и «Кинамо». Ура!
«Вставай, проклятьем заклейменный…» Звуки пролетарского гимна неслись над вершинами Памира. Швейцарец Ленц стоял с поднятыми к верху кулаками. «Рот фронт» сорвалось с его уст. Из-под синих очков в алюминиевой оправе по загорелым щекам катились крупные слезы радости. Потом он смотрел спокойно вдаль. Грандиозная панорама! Он видел лесистые сопки Приморья, белки монгольских гор, квадрат Памира, подступивший к границе Индии, хребты Тянь-Шаня. Он видел дальше. Видел колыхающийся стяг на своих родных швейцарских Альпах. В эфир полетело:
«Говорит вершина «Трапеция». 1500. 21 августа 1935 года войсковая часть достигла вершины. Еще 6100 метров с полной боевой выкладкой, с ручными и станковыми пулеметами, радиостанцией, светосигнальными аппаратами. Командир отрада Кигаев».