Пензенская туристская группа «Сивки-Бурки» родилась в походе по Западному Тянь-Шаню весной 1981 года под руководством мастера спорта СССР Чернышова Станислава Глебовича.
Тянь-Шань 1981
В Школе начальной туристской подготовки при городском Клубе туристов инструктором нашей группы был Голяков Анатолий, известный всем туристам как Палыч. Всю зиму мы упорно тренировались – ходили на , ездили в Чембар. Палыч и должен был вести нас в поход на Тянь-Шань. Но неожиданно Геннадий Кабанов организовал весеннюю «тройку», заманив туда в числе прочих Палыча. В замену назначили инструктором группы Чернышова Славу.
В тот день, когда мы отправлялись в путешествие, в Пензе шел снег. Это было 24 апреля. Поездка в поезде в течение 3 дней была интересна тем, что почти весь прицепной вагон Пенза-Ташкент был заполнен пензенскими туристами.
Два дня мы ехали через Западный Казахстан. Это бескрайние непаханные степи, солончаки с редко встречающимися поселками, в основном пристанционными. Удивили местные кладбища. Они напоминали сказочные городки с множеством разнообразных дворцов.
На стоянках мы выбегали в поле, рвали тюльпаны и маки. Иногда все до горизонта было красно от цветов.
Наш инструктор Слава Чернышов – мастер спорта по туризму – всю дорогу рассказывал о походной жизни.
Интересный попутчик
Рядом с нашей группой ехал мужик «зэковского» вида в живописной одежде. Он пил коктейль из пива с одеколоном, негромко пел русские песни – без всякой фени, что-то мастерил и читал учебники для средней школы. На вид ему было около 55.
Мы откровенно смеялись над ним, да и проводница постоянно к нему придиралась по поводу и без, хотя он был совершенно безобидным. Пока Слава не посоветовал поговорить с ним. Мол, узнаете много интересного.
Такой случай представился мне, когда я выходил в тамбур покурить. Мужик делал зарядку, разминался – сказал, что все болит, и руки, и ноги, и тело. Я слушал его рассказ часа три, и все рассказанное было удивительно для меня. Общий срок его отсидки тридцать три года, профессиональный вор. Окончив два класса, он убежал из детского дома и стал беспризорником.
Жизнь обычного рецидивиста
Сидел он и за Полярным кругом, и в Сибири. Рассказывал о сталинских временах. От него я впервые услышал слово ГУЛАГ. Рассказывал о подавлении восстаний Зэков в Сибири, о строительстве Днепрогэс и т.д. Две последние судимости этого рецидивиста были за употребление наркотиков. Лет в сорок он решил жениться, изменить свою жизнь, но ни одна нормальная женщина не хотела выходить за него, попадались одни б…
Так и остался он один – без семьи, ни кола, ни двора. Вся жизнь была по принципу «украл, – в тюрьму».
Теперь он уезжал в Среднюю Азию, чтобы не загреметь в зону, так как только за то, что пьет, и только за это рецидивиста могут отправить по этапу. «Работать» он уже не может, потому как «изломаны все кости», да и «жить ему осталось пару лет».
Конечно, верблюды бродят по степи, суслики из нор вылазят – все это интересно. Иногда степь сменяется полупустыней. Все-таки что-то новое в пейзаже за окном.
Вокзал Ташкент ночью
В Ташкент приехали ночью. На вокзале под открытым небом на лавках и просто на асфальте обитает множество бродяг. Большое количество разнокалиберных калек. Прямо Кунсткамера. Они здесь спят, просыпаются, снова пьют, и снова вырубаются. Инструктор предупредил, что среди этого сброда нужно быть осторожными, ибо вмиг что-нибудь стащат – даже рюкзак, несмотря на его немалый вес. Ни одного милиционера рядом. Стражи порядка появились только утром, и всех этих «пресмыкающихся» сразу как ветром сдуло.
Наш сосед по вагону, который рецидивист, снова попался на глаза. В плаще и шляпе, со старомодным саквояжем и зонтиком, он был удивительно похож на географа Паганеля из фильма «В поисках капитана Гранта».
Туристская группа выходит на маршрут
Утром мы сели в электричку и доехали до станции Каранкуль-Тусай. Отсюда начинался наш маршрут. Сразу – в горы. Кругом буйное цветение, тюльпаны. Первые аксакалы на ишаках казались нам басмачами.
Ну вот, исполнилась мечта идиота – мы идем в горы. И все время вверх. Как же это тяжело – тащить рюкзак в горах! Слава Чернышов успокаивает, что мы втянемся. Завтра. Или послезавтра… Или никогда.
Работали часа четыре, как вдруг пошел дождь. Под дождем ставили палатки. Начали делиться по палаткам. Нас 17 человек с инструктором. Но у него собственная палатка, единолично-командирская. Осталось 4 мужика на 16 человек. Поэтому и разделили всех – по одному мужику на палатку. Моими подругами по палатке стали Ольга Рыбина (получила кликуху Микроба из-за небольшого роста), Люся (татарочка, чрезвычайно ленивая, очень любящая поспать — всегда задерживала нас, когда укладывали рюкзаки) и Наташа Соколова (очень серьезная девушка, молчаливая – от нее трудно услышать хотя бы одно слово). У меня тоже была шуточная кличка – Захватчик (за бороду, темные очки и кепку «а-ля Ганс»). Еще у нас была Чингачгучка (Тамара Барышева), Училка (преподаватель немецкого языка в институте), Физик-шизик (конечно, это Владимир Кондрашов.
Манная каша с клецками
Микроба отличилась в первый же завтрак, когда наша палатка была дежурной. Варилась манная каша. Когда вода закипела, Ольга всю порцию манки – бултых! – сразу высыпала в котел. Я даже крикнуть не успел, так с открытым в ужасе ртом застыл. Конечно, получилась не каша, а крупногабаритные манные клецки. Тем не менее, эти клецки были употреблены в пищу, лишь Чернышов от этого «деликатеса» отказался, только чаю . Мы еще удивлялись, как это он «не жрамши» резво бежит впереди группы.
Родились и свои особенные выражения. Сами по себе обычные, но их нужно было ввернуть к случаю. Например, «В этом ничего плохого нет», «Каждый человек имеет право», «Торопиться не надо», «Приборзела, Микроба» и т.д. Отрядное ругательство «Твою мать в железо» или просто «В !».
В первый день легли рано, ведь завтра нас ждал самый первый в жизни перевал – Акшуранг.
Утром мы начали штурмовать этот пресловутый Акшуранг. Дороги, кроме как по ручью, продираясь сквозь кусты и коряги, иной не было. По пути попадались интересные, природой созданные скульптуры – скалы в виде людей и животных, но было не до них. Надо было смотреть под ноги, а не по сторонам. Да смахивать пот, заливающий глаза. Даже до фотоаппарата руки не дотягивались. Руки дотягивались только до стеблей ревеня, который на Тянь-Шане был очень крупный. На ходу жевали его, утоляя жажду.
До перевала оставалось полчаса пути, как вырубилась Ольга Змачинская, то есть упала без сознания. Чернышов велел всем идти «вперед и вверх», а сам остался с ней.
Первый перевал — некатегорийный
Наконец, перевал взят! Ну и пусть некатегорийный! С другой стороны перед нами наконец открылась впечатляющая картина – заснеженные вершины гор. Снежная шапка Чимгана слепила глаза. Сделали привал. Через полчаса появился Чернышов с двумя рюкзаками на спине, позади еле плелась Ольга.
Теперь нас ждал следующий перевал – Песочный. Его хорошо было видно с Акшуранга, но до него еще нужно было дойти. Далеко внизу зеленело Чаткальское водохранилище, виднелся поселок Чимган. Туда мы и спускались почти целый день, с учетом привала на обед.
Здесь нам стали попадаться змеи. Гюрза – змея серьезная. Поначалу мы этих гадов пугались панически. Даже боялись подходить близко, когда Чернышов зажимал эдакую гадину палкой.
С Чернышовым медленно не походишь. Обычный наш темп: на подъеме – быстрый размеренный шаг, на спусках – . Часам к семи вечера спустились к поселку. Через поселок протекает речушка. Это был наш первый брод. Воду пили руками, стоя в речке. Вода в горных реках оказалась такой студеной, что сводит мышцы ног.
Перевал сразу за поселком. Он простой, его можно взять за час. Почти рядом с перевалом – гора Чимган. В этот день при тренировочном спуске с него разбился альпинист. Он лежал в медпункте, еще живой, но говорят, ему уже нельзя помочь.
Силы наши давно закончились, инструктор принял решение заночевать у перевала. Здесь и разбили лагерь. Нашли много сморчков. У костра просидели часов до 11 вечера, потом поодиночке разбрелись по палаткам. Мы со Славой сидели до 2 часов ночи. Он рассказывал о походах, как ориентироваться в тайге, как выбирать тропы в горах – информация в высшей степени полезная.
Ночные ужасы
Потом почему-то долго не мог уснуть. Лежал, заставлял себя спать – все тщетно. И вдруг явственно услышал шаги. Кто-то бродил вокруг палатки, иногда задевая растяжки. Потом потихоньку начал стаскивать с палатки полиэтилен. Проснулись девчонки. Начали увещевать это Нечто, причем очень вежливо: «Такое ты, сякое, уходи, пожалуйста!». После таких уговоров Нечто минут десять не проявляло признаков жизнедеятельности, но потом все началось сначала. Вылазить не хотелось, но пришлось. Как ни странно, у палатки никого не было, и всяческие шумы прекратились. Тогда в голову не пришло, что это так мог над нами шутить Чернышов.
Пока лазили по палатке, сдвинулись пенопластовые коврики и надувной матрас. Зажег свечку, чтобы видно было, как и чего поправлять. И тут заметил на брезенте вверху, прямо над своим лицом скорпиона. Мерзкая тварь сидела спокойно. Эту гадину я снял штормовкой и начал уничтожать ударами кулака. Проделав эту операцию несколько раз, я обнаружил, что сия мерзость плохо поддается убиению вследствие крепости своего хитинового покрова. Покончить с ней стоило немалых усилий…
Перевал Песочный
Утром после такой тяжелой ночи встать было нелегко, но надо. Мы не укладывались в график, и его надо было нагонять. В 6 утра мы уже карабкались на перевал Песочный (Гулькамсай), который одолели за час. Это был наш самый легкий перевал. Его еще называют «Пьяницким» за то, что туристы, отдыхающие в «Чимгане», хлещут на нем вино-водочные изделия, в чем чуть позже мы имели возможность убедиться.
На перевале были недолго – ровно столько, чтобы сфотографироваться и перевести дух. Начали спуск мелкими шажками. Тропинка здорово петляла и была очень крутой. На спусках большая нагрузка на ноги, а на подъемах – умение правильно дышать. По пути нам встретилось «носочное дерево» — засохший ствол почти без ветвей, весь обвешанный драными носками.
Довольно продолжительное время шествовали вдоль небольшой речушки. В конце концов нас обступили скалы, и стало непонятно, куда идти. Нас с Богословским послали на разведку, ибо где-то здесь должна была быть наша пензенская группа. Нашли две задраенные палатки, из которых, по нашей настоятельной просьбе высунулись опухшие от водки, ничего не соображающие личности. У них ничего не удалось выяснить.
По речке идти невозможно – по берегам совершенно отвесные скалы. Пришлось выбирать обходной путь. Пришлось лезть вверх на четвереньках, и потом спускаться так же. Потом целый час шлепали по ручью, глубина которого иногда доходила до пояса. Сфотографировались у водопада. Получилось историческое фото.
Самый тяжелый день
К полудню вышли к поселку Бричмулла. В него мы заходить не стали, а по реке Саргардон пошли вверх по течению, по асфальтированной дороге. Инструктор предупреждал, что этот день будет самым тяжелым, и это оказалось правдой. По асфальту шли километров пять, отчего стали «гореть» ноги. Потом асфальт кончился, началась «грунтовка». Этот грунт состоял из мелких острых камней. Здесь уже быстро появились мозоли, которые активно лопались. Богатырев идет впереди и декламирует: «Вот, мозоль лопнул… Ага, еще один!» Порой казалось, что не смогу пройти больше ста метров, но мы все шли, и километры оставались за спиной.
Дорога вырублена в скалах. Справа Саргардон могуче шумит, гремит, катит свои воды в Чаткальское водохранилище. В этот день мы прошли не меньше 30 километров. Шли в хорошем темпе, обогнали пензенскую группу, у которой была горная «двойка». И, что удивительно, наши маршруты совпадали. Но они нас впоследствии так и не догнали.
Уже в сумерках пришли в заповедник, где у нас проверили документы. Там уже было несколько пензенских групп, и нас ждал КСО (контрольно-спасательный отряд). В отряде три человека. Один – альпинист-перворазрядник и два КМС по туризму. Уже и не помню, как легли спать. Слишком трудным был день.
Первомайская демонстрация
Проснулись – а на дворе Первомай. Ура! Полдня отдыхали – стирались, сушили мозоли на солнце, лежа на животе и задрав пятки кверху. Как же прекрасен отдых, когда дни наполнены тяжелым трудом. Я и не знал, какой это кайф!
После обеда, нацепив на рюкзаки воздушные шарики, начали демонстрацию. Она проходила в постоянном движении вверх. Топали до самого вечера. Целью было подойти под перевал Зилай. Но нам помешал дождь, который пошел из совершенно неожиданно собравшихся туч на наши бедные головы.
Под дождем поставили палатки, разожгли костер и сварили ужин. За водой пришлось спускаться к речке, которая шумела в каньоне. На следующий день наша палатка была дежурной, поэтому надо было набрать воды для завтрака. А уже темно. Попросил о помощи ребят. Все взяли по котелку. Спуск и подъем занял полтора часа, ибо: темно и круто. Этот «поход в походе» нам надолго запомнится. Но все обошлось. Половину палатки набил дровами, чтобы совсем не отсырели.
Последующие записи не сохранились. Написано по воспоминаниям, глядя на фотографии.
Туристская группа получила название
Подъем на перевал Зилай запомнился тем, что именно здесь появилось название нашей группы «Сивки-Бурки». Так что крестным отцом ее стал Чернышов. После отдыха-пятиминутки Слава Чернышов говорил «Ну, Сивки, как щас помню, Бурки, — вперед!»
На Зилай мы поднялись еле живые, но чувствовали себя по крайней мере покорителями восьмитысячника. На перевале в этот момент было много групп из разных городов Союза. Больше всего удивил турист из Красноярска, который играл на баяне. Для нас, новичков, было совершенно непонятно, как он умудрился такую тяжесть затащить на перевал.
Перевалы Зилай и Ароб проходятся в связке. Здесь уже пришлось двигаться по снегу. И здесь обгорели не только руки-ноги, но и лица, несмотря на то, что прикрывались марлевыми «паранджами». Запомнилась обгоревшая шея Виктора Богословского. Она была окрашена в такие цвета, будто опаленная ядерным взрывом.
И вот мы уже переходим Чаткал по подвесному мосту. Здесь встретили команду наших пензенских спасателей и устроили полудневку.
Группа инвалидов штурмует перевал Алям
На следующий день с утра Чернышов отправил на штурм перевала Алям группу «инвалидов». Группа состояла из Ольги Змачинской и Училки (Татьяна Григорьева). У Татьяны что-то случилось с мениском. Пасти это небольшое стадо было поручено Виктору Богословскому.
Остальная группа отправилась на покорение последнего перевала после обеда, то есть у нас получилась еще одна полудневка. Этот Алямский серпантин вспоминается, как самое тяжелое испытание. Жарища, пылища, пот капает с морды лица. И мы – с рюкзаками в позе буквы «Зю».
Для нас это было не просто восхождение на перевал, а именно покорение. Покорение своего «не хочу и не могу». На перевале пили воду из ручья. Помню, что пью этот волшебный ледяной нектар, а горло сжимается, и вода выливается назад через нос. Но все равно пьешь, и никак не можешь напиться.
И здесь – восхитительное, не виданное доселе зрелище – тюльпаны Аляма. Причем многие виды занесены в Красную Книгу.
На Коксу спустились к вечеру, как ни странно – все живые.
Завершение похода
На Коксу – место сбора многих пензенских групп. Здесь Слава не дал нам скучать. Он организовал нам навесную переправу – для . А также преподал уроки скалолазания и спуска дюльфером. Совершили традиционную экскурсию на Голубое озеро.
Завершение маршрута по Коксуской тропе до Бричмуллы, как и все увиденное на маршруте, тоже вызвало массу эмоций. И тоннель, пробитый в скале, и знаменитые «щели».
В Ташкенте туристская группа в полном составе посетила Алайский рынок и «Голубые купола», где мы перебрали шампанского. Ночевали на вокзале — на асфальте, как «те бомжи».
Это был первый поход, который объединил нас на долгие годы. Так родилась наша туристская группа.
Из 16 участников группы только две девушки больше никогда не ходили в походы, а остальные составили костяк неформальной группы «Сивки-Бурки». Многие «Сивки» прошли маршруты различной категории сложности, до «пятерок» включительно. Группа участвовала во всех туристских мероприятиях, занимала призовые места в соревнованиях по технике и тактике туризма, была неоднократным победителем в общем зачете Стритовского слета. Некоторый участники группы остаются активными туристами по сей день.
Игнатьев Александр
(4) комментария