Колеса Памяти. По местам ожесточенных боев пензенские туристы организовали несколько велоэкспедиций, в том числе и за границей . Воспитание патриотизма — главная цель этих экспедиций. Огромную роль в организации этих велоэкспедиций сыграл Вырыпаев Николай Петрович. Об этом вспоминает в своих мемуарах сам Николай Петрович.
«Первая доблесть человека – точное исполнение своих обещаний».
Ф. Ф. Федорович, основатель Пензенского краеведческого музея.
Безвременье, в котором мы сейчас живем, возвело в достоинство хулу на патриотические чувства. И трудно убедить людей, которых в одночасье обуял дух патриотического нигилизма, что без этого в жизни народа не может быть ничего достойного.
Стыдно, но в пылу полемики некоторые недоумки не останавливаются перед перевиранием даже слов Льва Толстого, сказанных им по поводу «черносотенного патриотизма».
Патриотический нигилизм правит бал. Дух народа припал. Вот в этих условиях группа энтузиастов и решила возобновить патриотические велоэкспедиции по местам боев Великой Отечественной войны.
История экспедиций (мото и вело) начинается с 1966 г. Их было несколько и проводились они пензенскими туристами.
Мемориальные «святые горсти земли», привезенные с этих могил из разных мест боев, послужили основанием, при торжественной закладке памятника на проспекте Победы в 1975 г.
Особенный резонанс в обществе вызвала мотоэкспедиция в Подмосковье на место первого боя Пензенской 354-й дивизии в район станции Крюково и 41-го км Ленинградского шоссе. Там из братской могилы, из той самой, из которой ранее был взят прах «Неизвестного Солдата» и перенесен в Александровский сад у Кремлевской стены, была взята и привезена «горсть земли» для нашего «Памятника Победы». В ритуале взятия этой дорогой для нас, пензяков, святыни принял участие бывший командир 354-й дивизии генерал Алексеев. Он встал перед могилой на колени, и не мог сдержать слёз. Тогда же от «Вечного Огня» у этой могилы возле Кремлевской стены был зажжен и привезен факел с «Вечным огнем» к нашему памятнику Победы.
Слава этой дивизии, созданной в Пензенской области в Великую Отечественную войну, щекотала ноздри новой власти. И решили велоэкспедицию посвятить именно ей, именно местам ожесточенных боев в конце войны.
Так в преддверии 50-летия Победы в Великой Отечественной войне в 1994 году, была запланирована велоэкспедиция в Германию по местам последних ожесточенных боев этой дивизии, которая стала символом и подвигов, и жертв г. Пензы и Пензенской области в этой тяжелой войне.
Трудностей было много, но всё же, мы, участники экспедиции, их преодолели: был создан оргкомитет в Администрации Пензенской области, проведена серьезная подготовка велоэкспедиции.
Она была хорошо оснащена и экипирована, в её составе были опытные велопутешественники, и с их технической и физической подготовкой никаких проблем не было, решены были финансовые и иные вопросы. Однако дело застопорилось в связи с оформлением въездных виз в Германию.
Нигилизм и незаинтересованность сделали свое чёрное дело. Попытки чиновников Областной Администрации решить эти вопросы ничего не дали. Велоэкспедиция повисла в воздухе.
Как выход из положения, было предложено провести велоэкспедицию по Польше и использовать для этого связь с городом-побратимом Пензы – Легницей. Мол, там, на месте оглядитесь, сумеете на польско-германской границе оформить визы, тогда успехов вам, а если не удастся, то в Польше много наших могил, посетите их.
Символический старт экспедиции был дан в День Победы 9 мая 1995 года. Фактически экспедиция выехала поездом до Вроцлава, с пересадкой в Варшаве 15 мая в составе: Платов Николай Яковлевич – руководитель, Стульников Александр Александрович – заместитель руководителя, Носова Елена Константиновна – переводчица, Панина Татьяна Анатольевна, Чернов Евгений Петрович, Асташин Валерий Борисович, Вырыпаев Николай Петрович, Степанова Галина Васильевна.
19 мая 1995 года велоэкспедиция прибыла в г. Легница, и была с почетом принята в Легницком Воеводстве.
Выяснилось, что 15 мая вступило в действие Шенгенское соглашение, и для не участников этого соглашения визовый режим был ужесточен, так что визы на границе Германии получить стало невозможно. Пришлось нам воспользоваться гостеприимством Легницы, и посетить могилы наших солдат в её округе.
Велоэкспедиция к этому времени посетила могилы наших солдат в Варшаве, Легнице, Яворе, и др. городах и программа, вроде бы, была выполнена. Но сделать как можно больше из задуманного в Пензе, при имеющихся запасах материальных ресурсов, физических и моральных сил участников, позволило по их инициативе, продлить дальнейший маршрут велоэкспедиции.
И она, преодолев множество бюрократических препон, проделала путь по Чехии, Австрии, Словакии и Польше.
Общая протяженность маршрута составила около 3000 км, из них 1500 км по горно-лесистой местности по Судетам, Совьим горам, Рудным горам, Австрийским Альпам и Бескидам. Таким образом, нами были посещены, кроме указных ранее, могилы наших солдат в Праге, Вене и в Австрийских Альпах.
Во всех местах, где мы были, жители с пониманием отнеслись к нашей миссии, а могилы наших солдат содержались в лучшем виде.
Многое в этой экспедиции было интересно, познавательно и удивительно для ее участников. Такого количества фазанов, ходящих прямо около палатки, и такого количества белых лебедей мы никогда не видели.
Мы были восхищены архитектурой Легницы, Праги с ее Карловым мостом, со знаменитыми Курантами на Староместской площади, заполненной лавчонками ремесленников, тут же делающими свои поделки.
Очарованы улицами и площадями Вены и Кракова с его замком Вавель; были потрясены росписями мемориального храма Святой Ядвиги на Легницком Поле и его музеем; мы благодарны пастору францинсканского монастыря Колюмбо за нашу встречу в прекрасном, удивительном замке Готвайг. Мы навсегда запомнили его гостеприимство и заботу о нас. Навсегда в нашей памяти останутся живописные картины торжественного шествия духовых оркестров стран-победительниц: Франции, Англии, США, и России, а также австрийского военного оркестра и одиннадцати земель Австрии в замке Хофбург на площади Героев. Мы рады были попутчику французу Бруно, который не скрывал восхищения нашим путешествием.
Но кроме этого мы очень хорошо поняли, что эта земля обильно полита кровью наших солдат и в городах, и в горах, и в долинах.
Здесь, ещё в давние времена, под городом Кремсом, Кутузов разбил французские войска, привел их под Аустерлиц, где бездарное командование Александра I обратило их победу, в позорное поражение.
Мы были в этих местах, местах Славы и бесславной гибели русских солдат. Мы посетили места захоронений солдат Великой Отечественной войны, и привезли прах с этих могил, почтили защитников Брестской крепости, посетив её героические развалины. Так закончилась велоэкспедиция 1995 года.
Прах с могил наших солдат, нами взятый в этой экспедиции, 22 сентября 1996 г. был в торжественной обстановке захоронен возле памятника «Проводы».
Вскоре после возвращения, и всю зиму 1995 – 1996 годов в городских кругах велись споры, что же делать с «горстями праха», которые мы привезли.
В ветеранских и в городских властях было убеждение, что нечего думать: поместить в стене памятника на проспекте Победы и – точка.
Но когда я показал участникам велоэкспедиции памятник «Проводы» нашего скульптора Курдова В. Г., и высказал идею поместить эти урны с «прахом неизвестных солдат» именно там, они оказали мне единодушную поддержку. Мы, все участники, стали отстаивать именно это решение.
Мой главный довод стал нашим главным оружием: на месте памятника Победы раньше кроме грязной гусиловской лужи ничего было. А если бы из-под памятника «Проводы» выхлынули все слёзы, пролитые там, то Сура обрела бы новый приток. Это место одно из тех, которое народ не должен забывать, там место нашей скорби по погибшим в той Великой войне, а памятник Победы – апофеоз нашего торжества, радости.
Наши горячие убеждения привели к тому, что это предложение было принято, и памятник «Проводы» зазвучал на более высокой и пронзительной ноте. Мы угадали это верно!
22 сентября 1996 года для ритуала «предания горстей праха» земле было выбрано не случайно. Этот день – 55-я годовщина формирования Пензенской 354-й дивизии. И, поэтому были торжества чествование ветеранов этой дивизии.
Торжественный ритуал у памятника «Проводы» вызвал столько благодарных слов ветеранов, съехавшихся с многих городов и сел страны и даже из-за рубежа, что это привело нас всех, участников, даже в замешательство.
Дело в том, что акции был придан широкий размах, с отданием во время этого ритуала воинских почестей праху погибших солдат, что делало в то недоброе, совершенно непатриотичное время, подобное дело уникальным. Московские ветераны со слезами на глазах говорили нам, что ничего подобного они не могут себе представить там, у себя, в Москве.
И, одновременно со стороны ветеранов были упреки: там, где прошла ваша экспедиция, наша дивизия не воевала, мы воевали в Германии.
И, вслед за упреками, просьба: «Съездите, вы молодые, посетите могилы наших боевых побратимов, не дайте повод оставить их в забвении». Такое нужно уважать. И мы пообещали выполнить эту просьбу.
В сезонах 1996 и 1997 гг. мы предприняли бесплодные попытки организовать велоэкспедицию, но все срывалось из-за невозможности «пробить» въездные визы в Германию чиновниками Областной Администрации. Равнодушие давало о себе знать.
Мои спутники по велоэкспедиции 1995 года разуверились в возможности этой экспедиции, разочаровались и отошли от этой идеи. И было отчего. Столько трудов и нулевой результат.
В декабре 1997 г. умер Николай Васильевич Седов – комиссар 354-й Пензенской дивизии. На поминках (я на них присутствовал) ветераны дивизии снова обратились ко мне с просьбой организовать велоэкспедицию. В такие моменты не принято отказывать. Я встал, и торжественно пообещал, что все от меня будет нужно сделать, я обязательно выполню.
В тот момент я оптимистически оценивал свои возможности, но если бы я лучше знал обстановку, то был бы более осторожен. Но, личная, и, наконец, общественная заинтересованность, стоит всегда выше чиновничьего равнодушия. И это, я посчитал, давало надежду на решение этой задачи. Дело свято и оно решится.
Прежде всего, нужно было заручиться поддержкой местных властей и найти хорошую идею и девиз велоэкспедиции. Предложенный девиз велоэкспедиции: «Пензе 335 лет – она помнит своих героев», растопил сердца маловеров и твердолобых. Поддержку пообещали.
Следующим шагом стало найти и заинтересовать организации за пределами области и в Германии или в других сопредельных с ней странах.
С помощью ветеранских организаций удалось связаться с Государственной Думой, и найти и там намек на поддержку в Комитете Безопасности и Комитете по Спорту и Туризму.
Была найдена горячая поддержка среди городских властей Зеленограда и спортивных кругов этого города. Городская Администрация Пензы обещала помочь с экипировкой и прочим снаряжением.
Был подобран состав экспедиции, началась подготовка снаряжения и велосипедов, была подобрана картография и составлен график движения группы. В состав экспедиции вошли опытные велопутешественники. Стульников Александр Александрович – руководитель велоэкспедиции, Петров Вячеслав Александрович – его заместитель, Бычков Андрей Константинович – штурман, Коч Владимир Алексеевич – врач, Кузнецова Елена Васильевна – переводчик, Федяшкин Владислав Александрович – второй переводчик, Петров Андрей Вячеславович – ремонтник, Киреева Людмила Алексеевна – журналист, как мы ее, шутя, называли. Она должна была вести дневник нашей экспедиции.
О Люде надо сказать особо. Она была моей ученицей и заразилась идеей поездки в Германию. До этого она никогда не сидела в седле велосипеда. Но, желая поехать с нами, она научилась ездить на нем. Тренируясь постоянно, стала проезжать на не менее 150 км в день, еженедельно в любую погоду. Такие занятия дали о себе знать: она была среди нас одной из самых сильных велосипедисток. И, наконец, я, Вырыпаев Николай Петрович – организатор этой экспедиции.
Дело, казалось, сдвинулось. Во всяком случае, всесторонняя поддержка всеми была обещана. Время шло, а кроме бесплодной переписки с Комитетами ничего не получалось. В мае 1998 г. стало ясно, что время они протянут, а дело не сделают.
В 1990 г. я путешествовал вместе с товарищами по Каракумам, обеспечивая безопасность двух молодых «сумасшедших» бельгиек. Они ехали из Бельгии в Китай на велосипедах, мы были их проводниками или, скорее, велопопутчиками. Их спонсорами были несколько западных фирм, и в их числе фирма – производитель велосипедов «Kettler».
У нас, там, в Туркмении и Узбекистане, были моменты, когда нам пришлось рисковать, чтобы обеспечить и безопасность этих путешественниц. Фирма «Kettler» отметила в этом нашу заслугу небольшими сувенирами.
Помня это, я обратился к представительству фирмы в Пензе с предложением провести в нашем, предполагаемом, путешествии рекламную акцию, а в ответ фирма вышлет нам приглашение. Все финансовые затраты, связанные с путешествием, мы брали на себя. Ответ фирмы был положительным, и это давало надежду, что мы решим эту задачу.
Однако, понимая, что на этом пути возможны препоны в германском посольстве, я по собственной инициативе, вместе со своими друзьями снял видеофильм о жизни и работе немецких военнопленных в Пензе и Пензенской области. Очень часто толчок творческой работе дает случай. Я уже упоминал об этом. Вот этот случай.
Это было в горах Армении. Я ехал со знакомым таксистом из Тбилиси в Ереван. Мы поднялись по длинному серпантину Севанского перевала, полюбовались Севаном – этим чудом света, и помчались по замечательной севанской автостраде. Вдруг, почти всё творчество у всех связанно с этим словом, шофёр притормозил: «Обрати внимание на эти скалы». Скалы как скалы, таких вдоль дороги много. «Нет, эти скалы необычные – продолжил он – однажды я стоял на стоянке у вокзала. К моей машине подошел моего возраста, седой, видать тёртый жизнью, по виду иностранец. На русском с акцентом он попросил довезти до озера. Я сказал, что это сделать можно, но это будет дорого стоить. Он сказал, что сумма его устраивает, и мы поехали. В пути выяснилось, что дорогу, по которой мы едем, строил он и его товарищи по плену. Он был в нашем плену. Мы подъехали к этим скалам. Он вышел из машины. Долго стоял около этих скал, потом упал на них, на эти скалы, и я, в первый раз увидел, так горько рыдающего мужчину. Я ветеран войны, многое видел, но в тот раз, что-то во мне самом перевернулось, на глазах у самого навернулись слёзы, и рука сама потянулась и выключила счётчик такси». Он продолжал дальше: «Всю дорогу мы молчали. Видно, трудно было нам обоим, после всего этого, начать ничего не значащий разговор.
У вокзала мы остановились. Он начал шелестеть деньгами. Я ему показал на нуль счётчика и сказал ему: «Не всё мерится деньгами!». И мы с ним расстались».
И, обращаясь, снова ко мне: «Ну, разве это обычные скалы. И каждый раз, когда я проезжаю мимо них, я вспоминаю эту историю, и мне становиться одновременно, и горестно, и отрадно, сам не знаю почему».
Суровая Севана, эмоциональная речь армянина, и содержание его рассказа, всё это вместе потрясли меня. И дали толчок к длительным раздумьям: «а что же у нас, как у нас-то?». Ведь почти такое же есть и у нас: и дорога, и мосты, и здания, построенные военнопленными, и остатки лагерей военнопленных в наших лесах. В основу сценарного плана, который я разработал, и были положены многие факты, накопленные мной самим и другими моими товарищами. Все это и стало содержанием, сюжетами нашего видеофильма, стало попыткой осмыслить все это.
Так о чем же этот фильм? Об искуплении содеянного? Или о покаянии? Нет! Это о судьбе и жизни человека обманутого, сбитого с толку, запуганного, выброшенного, преступными горе политиками из правового, нравственного и гуманитарного пространства. И если бы все это было в прошлом. Человечество, похоже, ничему не научилось. Горько сознавать, что это все продолжается во многих странах. Простые люди и нравственней, и благородней своих правителей. И именно этот урок они нам и преподносят – урок доброты и милосердия.
Этот видеофильм был последним нашим доводом, нашим Ultima Ratio, нашим тайным главным оружием, которым я стану сокрушать бюрократические бастионы германского посольства с тем, чтобы получить долгожданные визы в Германию.
Фирма прислала факс-приглашение, пришло время мне ехать в Москву, для оформления виз нашей велоэкспедиции.
Я много слышал о том, что визы в Германию желают оформить многие, но то, что я увидел около консульства, превзошло самую буйную фантазию.
Мало того, что днем около него была тысячная толпа и сплошная неразбериха. Но даже ночью, в кустах и на тротуарах, в коробках из под разного рода товара, ночевали, как потом выяснилось, «желающие».
На самом деле это были москвичи, занимавшие и затем перепродававшие очередь, к заветному окошку.
Из них «самые-самые» были с вечера на машинах, спали прямо в них, а утром они сдавали свой «товар» за довольно приличную мзду. Три дня, из-за этих «деляг», я не мог добраться до окна консульства, даже для консультации. Дни шли, а дело моих хлопот стояло.
Наконец мне повезло. В один из дней, с первым поездом метро я приехал к консульству, встал в хвост большой очереди и сдал документы, но меня ждал удар ниже пояса. В консульстве заявили, что в делах консульства отсутствует подлинник приглашения, и поэтому визы выданы быть не могут. Это был нокдаун. Все предварительные переговоры с германской фирмой велись мной через её представительство в Москве – фирму «Иллион». Связались с германской стороной и там сначала удивились, а потом пообещали разобраться и, наконец, прислали через неделю подлинник приглашения.
Снова консульские страдания, но теперь уже с приобретённым опытом, я довольно скоро пробился к оператору консульства с полной надеждой в положительном исходе моих хлопот.
Но консульство преподнесло еще более страшный удар. Оператор заявил, что приглашение не зарегистрировано в Торговой палате в Германии, поэтому никакой силы не имеет, и поскольку есть подозрение, что его сделали его мы сами, здесь в Москве, оно аннулируется! Столько трудов и такой результат, такой удар!
Снова приходится через фирму «Иллион» связываться с их германскими коллегами, и получаю ответ: все сотрудники, кроме дежурного, отправлены в месячный отпуск и нужный нам человек будет на работе через полтора месяца, в середине августа. Это был удар, от которого можно было потеряться. Создавалось впечатление, что нас, под любым предлогом, пускать в Германию не хотят.
Связались с братом этого сотрудника. Ответ: он находиться где-то в дюнах Северного моря. Связь с ним маловероятна.
Худшего для моих хлопот не придумаешь! В этот момент я почти впал панику. Ведь в Пензе уже заканчивалась подготовка нашего путешествия. И что же: наделала синица славы, а море не зажгла!?
Чтобы как-то застраховаться, чуть ранее, я провел подобную работу с посольством Польши и там нашел поддержку. Ну, на худой конец, хоть только там проедем, и посетим могилы наших солдат. Ведь сколько наших парней полегло там, в Польском Поморье. Что, они хуже что ли, лежащих в могилах в Германии?
Эти хлопоты в польском посольстве помогли обрести душевное равновесие и твердость. Настало время вынуть из-за пазухи, и предъявить германскому посольству наш главный козырь – видеофильм о жизни немецких военнопленных у нас, в Пензе.
Попытка попасть в посольство удалась не сразу. Несколько дней я пытался связаться с отделом культуры посольства.
Связь каждый раз неожиданно обрывалась. Только на третий или на четвертый день я понял, что внешняя связь контролируется компьютером отдела безопасности посольства, и когда дежурный говорит, что нужно звонить с автомата он лукавит. Лучше бы отказал сразу. А так компьютер неожиданно обрывает связь с абонентом. Абоненты, пользующиеся автоматом, – не те люди, в которых заинтересовано посольство.
Я долго корил себя за то, что так трудно соображал и разбирался в ситуации. Снова обратился за помощью к фирме «Иллион», попросил мобильный телефон и через 30 секунд говорил со вторым секретарем посольства господином Петером Птассеком. Договорились с ним о встрече, и о получении необходимых консультаций. Встреча состоялась в посольстве Германии. Второй секретарь оказался симпатичным молодым человеком. Я попросил для начала переговоров дать консультацию по использованию видеофильма, о котором я упоминал. Он сначала попросил дать его для просмотра дома, но я настоял на просмотре с моим участием, поскольку потребуется мой комментарий.
Первые же кадры видеофильма так его заинтересовали, что, остановив просмотр и вернувшись к началу фильма, он пригласил принять участие в этом деле атташе по культуре – молодую энергичную Катарину Вильхельм.
Смотрели фильм с огромным вниманием и интересом. Видимо, наш подход к этой проблеме был нестандартным, и показался гуманным и убедительным. За 40 минут показа никто не проронил ни единого слова! А, затем Петер Птассек задал несколько вопросов, показавших его заинтересованность этим фильмом. Катарина спросила: «Не мог ли бы я оставить этот видеофильм посольству». Я ответил, что фильм создавали мы вместе с товарищами, и без их согласия я сделать это не могу. Это был тактический ход – надо было набить себе цену. Никакого согласия, конечно, не было нужно. Нужна была пауза в переговорах. Второй секретарь, улыбнувшись, обратился ко мне: «Но ведь не для показа фильма вы пришли к нам, что у вас за проблемы? Может, мы можем вам помочь?».
Я рассказал обо всех наших злоключениях и трудностях, и показал все документы, которые подготовили для велоэкспедиции.
Он внимательно выслушал, и спросил, что же мы хотим. Я ответил, что сейчас ничего просить не буду. Информация о велоэкспедиции, её целях и задачах, способствующих сближению наших народов, ими получена. Сейчас разойдёмся и подумаем порознь. Нужна была оперативная пауза. Тайм-аут. И я его сознательно взял. Договорились о встрече на завтра, и с тем расстались.
Следующая встреча с атташе по культуре Катариной Вильхельм была чисто технической. Видеофильм «О жизни и работе военнопленных в Пензе и области», был им передан с обязательством германской стороны, что он не будет использован в целях пропаганды за, или против нашей страны и нашего народа, поскольку он весь основан на призыве к гуманизму и милосердию.
Третий день переговоров со Вторым секретарем посольства начался с его заявления, что посольство связалось с фирмой «Kettler», и надеется на положительное решение вопроса с приглашением, для велоэкспедиции. А что же просим мы? С этим вопросом он обратился ко мне.
Я ответил давным-давно заготовленными просьбами: послать на фирму письмо-факс с благодарностью за участие в благородных целях велоэкспедиции, с пожеланием ускорить оформление новых документов-приглашений; помочь нам в преодолении препон в консульстве, где полно бюрократических рогаток; выдать нам в дорогу, на случай форс-мажорных обстоятельств, сопроводительный документ, обеспечивающий поддержку экспедиции.
Господин Второй секретарь улыбнулся, сказал, что подобные письма по-немецки называются письма поддержки, и произнес нечто вроде «утерцуркундебриф». Затем он встал из-за стола, ни слова не говоря, подошел к компьютеру, сам набрал тексты, отпечатал на принтере, расписался, и первый документ попросил секретаря тут же отправить на фирму, а второй вручил мне, и пообещал, что в консульстве проблем не будет. О получении приглашения непосредственно посольством он обещал известить меня по телефону.
Дальше все было, как в сказке. На следующий день меня пригласили на фирму «Иллион», и сообщили, что ждут звонка из Германии. Прозвенел звонок международного телефона. Представитель фирмы «Kettler» Виктор Штарк, тот самый, что был в дюнах на Северном море, извинился много-много раз за недоразумение, именно для устранения этого его и нашли в дюнах, и он обещал все сделать быстро. Пришлось утешать его, чтобы он сильно не переживал. Вскоре получили новые документы – приглашения. Посольство пригласило и дало пропуск для прохода без очереди в консульство. И, наконец, консульство, приняв меня по «дипломатическому коридору» дало нам бесплатные визы, как почётным гостям ФРГ. Фирма «Иллион» обеспечила всем необходимым для рекламной акции: фотоматериалами, и спортивной формой. Зеленоградская спортивная организация снабдила нас, в свою очередь, спортивной олимпийской формой. Пенза дала нам горные велосипеды, оснащенные велокомпьютерами, и экипировала нас спортивной формой, и прекрасными велорюкзаками, с которыми не стыдно было показаться за границей.
Все это дало много хлопот для наших ребят, оставшихся в Пензе, и им пришлось проявить немалую изворотливость, и напористость с тем, чтобы управиться в срок. Но все утряслось. Экспедиция была готова к поездке.
Работа в Москве отняла у меня столько моральных и физических сил, что мне впору было не ехать. Сыграли свою роль уговоры участников, мол, на маршруте придешь в себя, и восстановишься. Так решилось моё участие в экспедиции. Тщательные подготовительные меры дали свои результаты. Экспедиция в организационном отношении была проведена блестяще.
Начало экспедиции предварили торжественные проводы около пензенского памятника Победы. На проводы пришли ветераны и родственники отъезжающих. Было произнесено много теплых напутствий, участники возложили цветы к памятнику. Всё, мы уже в пути. И, под теплый мелкий дождик, экспедиция началась. На поезде мы добрались до Москвы и далее до Зеленограда. В этой экспедиции мы не могли миновать место первого боя 354-й дивизии. Там теперь стоит прекрасный город-спутник Москвы – Зеленоград. Зеленоградские ветераны, административные и спортивные круги города, устроили нам торжественную встречу и проводы. Были показаны и рассказано обо всех примечательных местах, связанных с боями под Москвой. С хорошими напутствиями, несмотря на проливной дождь, нас проводил Зеленоград. С хорошим чувством покидали мы Зеленоград. Там, все бразды правления, я передал руководителю экспедиции Стульникову А. А., я руководил экспедицией, только до момента окончания грязных организационных дел, и, затем, превратился в рядового участника. Такова была договорённость – вести экспедицию должны молодые.
На поезде Москва – Варшава доехали до Варшавы, сделали там пересадку, доехали до маленького польского городка Жепин, и оттуда начали свое велопутешествие.
Вскоре мы пересекли границу Германии, и удивились будничности этого. На одной стороне Одера, стоит польский город Слубице, а через мост, уже на германской стороне, стоит Франкфурт-на-Одере. Пограничный контрольно-пропускной пункт стоит прямо на мосту. Река Одер, в этом течении, не произвела большого впечатления. Как наша Сура, в меру мутная, в меру ухоженная. Видимо, не поделят соседи труд ухода за ней.
Путешествие по немецким дорогам не очень интересно. Ровное полотно дороги, велодорожки, светофоры для велосипедистов, даже там, где никаких помех движению нет, и транспорта никакого не видно, насколько видит глаз.
Но немецкий Орднунг, есть немецкий Орднунг, и с ним нужно считаться. Словом, с технической стороны путешествие было несложным. Даже был элемент разочарования: так было трудно организовать велоэкспедицию, и так она оказалась технически простой.
С одной ночёвкой мы добрались до Берлина, осмотрели его достопримечательные места, побывали у восстанавливающегося Рейхстага, у Бранденбургских ворот, у памятника советским воинам в Тиргартене, у знаменитой берлинской стены, у «Золотой Эльзы» – как зовут сами немцы памятник Победы во франко-прусской войне. Приготовили свой обед прямо рядом с Бранденбургскими воротами.
Наше нахождение в Берлине заканчивалось. График есть график. И нужно снова крутить педали. Наша вальяжная жизнь путешественника, глазеющего, на красоты города закончилась. Начали выбираться из Берлина. И тут мы столкнулись c неприятностью, сулившей нам немедленное окончание нашего путешествия. Наша дорога должна была привести в город Пренцлау. Мы не разобрались в плане города, прохожие, к которым мы обращались, видимо, не совсем понимали нас, и отсылали нас на улицу Пренцлауаллее. И вот мы поехали по ней, проехали поворот на Пренцлау, не обратили внимания на знаки примерно за 100 метров до автобана, и выскочили, сами того не желая, на автобан Берлин – Бернау, в который плавно переходит Пренцлауаллее.
Мы оказались в ловушке. Остановиться и повернуть было смерти подобно. Мимо нас несся с рёвом нескончаемый поток машин, со скоростью не меньше 100 км в час. Пытаться съехать с этой дороги было совершенно бесполезно. Крутая и высокая насыпь и забор, ограждающий скоростную дорогу, делали это невозможным. Так мы узнали прелести автобана.
Вскоре нас догнал многочисленный полицейский патруль, полицейский мотоциклист прижался к нам с левого бока, а остальные пристроились вслед за нами. А, за ними длинная кавалькада автомашин, не желающих обгонять полицейских. Весь этот эскорт довел нас до ближайшего в автобане кармана, и полицейские потребовали с каждого из нас штраф в 70 марок, за нарушение правил дорожного движения на автобанах. На наши пылкие уверения, что таких денег у нас и отродясь не было, они только улыбались и советовали обратиться в наше консульство. Там денег для нас найдут. Никакие объяснения Лены Кузнецовой, нашей переводчицы, не помогали. Тогда она прибегла к последнему средству. Она порылась в папке документов, с превеликой осторожностью и торжественностью вынула письмо посольства о поддержке нас, всеми заинтересованными лицами и организациями, то самое «утерцуркундебриф», и надо было видеть разочарованные лица блюстителей пресловутого Орднунга. Такой жирный кусок и обнесли мимо. Но, все же, они помогли нам распутаться с нашим путем-дорогой, и более 15 км мотоциклист сопровождал нас до нужной второстепенной дороги. Но, нашу искреннюю благодарность, хотя бы на словах, так и не принял. Фыркнул и умчался на газах.
Можно было бы погордиться нашей предусмотрительностью, обеспечившей такой выход из сложной ситуации, но ведь все приходит с годами, с которыми становишься мудрым змеем.
Ночевали мы в палатках – вели спартанский образ жизни. Нам не привыкать к этому, мы так скроены, и это нас не обременяет.
Мы проехали множество маленьких городков, чистеньких, ухоженных и заметили в них, своеобразный культ памяти своих предков, погибших в 1-й во 2-й мировых войнах. Это было видно, и по памятникам, и по поминальным свечам в храмах. Особенно нас поразили огромные пьедесталы с поминальными свечами в храме-ратуше в городе Штральзунд.
Обо всём, что мы видели в Германии, можно написать очень много. В частности, о трогательной памяти – памятнике первому дельтапланеристу Лилиенталю. Так, хочется всем быть причастными к освоению полета по воздуху.
Произвели впечатление на всю нашу экспедицию гигантские ветроэлектростанции. Установленные длинной чередой, они сопровождали нас на всём нашем пути к морю. Мы, будучи всё же техническими специалистами, могли оценить эстетическую красоту, и сложность этих сооружений, свободностоящих 40-45 метровых гигантов, а может быть и более высоких, с размахом трех лопастей ветродвигателя не меньше 10 метров.
На всем тысячекилометровом пути, в каждом городе и городке мы посетили могилы наших солдат: горькие свидетельства великих жертв нашего народа в той Великой войне.
Когда маловеры и циники обращаются ко мне с вопросом: «Зачем вы ездили? Зачем потели на велосипедах? Что вам на месте не сидится? Катаетесь попусту за чужой счет».
Что сказать им в ответ? Потратили мы своих денег значительно больше, чем нам дали наши благодетели, и не жалеем об этом. Через жителей и властей тех стран, которые мы посетили, мы показали всему миру, что не зря на стенах Рейхстага написали: «А мы из Пензы!». Мы показали всем, что Пенза не только рождает героев, но и всегда помнит о них, и их могилах, где бы они, за какими бы далекими рубежами, они не были. И это залог того, что на пензенской земле будут продолжать рождаться Герои и генетическая связь не прервется.
В один из вечеров мы остановились на берегу замечательного, большого озера. Решили там заночевать. Разбили палатки, устроились. И в первый раз началась большая беседа, продолжительностью не менее пяти часов, с обитателями этих мест.
Знания языков для этого у нас, и у них хватило. Выяснилось, что это бывшая, большая зона отдыха химкомбината. Его за бесценок купили западные немцы, а зону отдыха рабочих наполовину разграбили, наполовину по бросовой цене распродали. Яхты оказались в руках людей с деньгами, а эллинги для яхт, и причалы теперь догнивают никому не нужные. Озеро стало пустынным. Здесь осталась лишь палатка со жвачкой, да кока-колой. Безработица поселилась почти в каждом доме. Проституция. Девочек за обед или за марку снимают западные немцы. И теперь нам стало понятно, зачем таскали девочек в крапиву у Бранденбургских ворот в Тиргартене. Развился алкоголизм, выросла преступность. Одним словом, как они сказали, сломали стену, а теперь по обе стороны бывшей стены плачем. Из этих слов мы поняли, что не все немцы довольны переменами. Как это нам знакомо! Законы мародерства везде одинаковы.
И мы, и наши собеседники были довольны этой неожиданной встречей. Многое стало понятным без навязчивых, набивших оскомину, статей в печати и телерадиобрехни в эфире. Позже я нашел подтверждение этому в немецком журнале в статье « Жизнь на островах», где описывалась невеселая жизнь населения на острове Рюген после объединения Германий. Вся инфраструктура острова Рюген внезапно рухнула, и жители выкарабкиваются из под её обломков, разъезжаясь с острова, куда глаза глядят.
В Штральзунде, в Магистрате, ранее нами извещенном факсом, нас приняли приветливо, и к нашей просьбе показать нам могилы наших солдат отнеслись с пониманием. Но мы и сами отыскали захоронения наших солдат в центре города. Не такое ухоженное, с нелепым памятником, в духе традиционных бесед армейских политруков.
Нашли кладбище с нашими и международными захоронениями жертв фашизма: зеленую полянку, под которой лежат более 40 тысяч узников концлагерей со всего мира, и отдельными могилами наших солдат. И, высеченными в гранитной плите, словами торжественного обещания – клятвы, что это никогда не повториться в будущем. Мы почтили всех этих жертв, и взяли прах с могилы нашего неизвестного солдата. Миссия в Штральзунде была окончена, мы пообещали в магистрате заехать на обратном пути, с тем и уехали.
Надвигалась ночь, и нам пора было подумать о ночлеге. Вначале было попытались найти его на стадионе, но несимпатичные, , так называемые спортсмены, не внушили нам никакого доверия, и мы решили уехать, как можно дальше от этих мест.
Нашли место для ночевки на взморье, прямо на берегу залива Нидерзее, в густых зарослях ежевики, и в обществе белых лебедей.
Остров Рюген теперь соединяется с материком высокой дамбой. Мы ночевали у самого начала дамбы. Залив Нидерзее не зря называется Мелким морем – в переводе с немецкого. Когда мы купались, мы убедились в этом. Можно было отойти от берега на сотню метров и все еще будет по колено. Наши девчонки не утерпели, чтобы искупаться и поиграть с почти ручными лебедями.
Остров Рюген внушительных размеров. Когда пересечешь дамбу, и углубишься в его просторы, перестаешь ощущать себя на острове – как будто ты на материке. Все также на перекрестках светофоры, все также со свистом проносятся поезда, а на автострадах автомашины.
Остров Рюген имеет богатую историю и раньше он принадлежал славянским языческим племенам и назывался остров Руян. Огнем и мечом его вначале 2-го тысячелетия колонизовали шведы, обращая в христианство «варваров». Слава богу, хоть оставили от тех времен славянские святилища – места поклонения языческим богам. Со временем шведская колонизация острова сменилась немецкой, население ассимилировалось немцами, и остров сменил имя Руян на Рюген.
Удобство его местоположения дало толчок развитию мореходства, и он вошел в состав Ганзейского союза. Пушкин А. С. знал об этом острове и вывел его под именем острова Буяна в своей сказке.
Во время Великой Отечественной войны это была последняя точка, до которой дошла 354-я дивизия, и мы добрались тоже. Выполнив, тем самым, обещание, данное ветеранам этой дивизии. В этой самой дальней точке нашего путешествия, природа сделала нам подарок: два чудесных теплых, безоблачных дня, с ласковым, теплым ветерком и стеклянным морем, в котором, несмотря на прохладную воду, мы все искупались.
Это была благодарность за пролитый пот, усталые ноги, и руки, уставшие от постоянной хватки руля.
Остров Рюген не зря считается курортным местом. Два дня отдыха взбодрили команду, и она готова была снова сидеть на велосипедах, снова накручивать педали, теперь уже возвращаясь из этого дальнего путешествия.
Но природа решила, видимо, взять реванш за эти погожие дни. Она дала возможность одолеть нехоженые тропинки в самом сердце Рюгена, поразила нас обильными зарослями ежевики, показала, что есть еще и в Германии места нетронутые.
Во второй половине дня, мы подъехали к порту Мукран, и полюбовались паромом Мукран – Клайпеда, который теперь не возит грузы из Литвы – нечего возить. Он теперь ориентирован на грузы из Швеции и Дании. Грустно смотреть на это.
Хмарь принесла с моря ненастье. Ветер и дождь, постепенно усиливаясь, превратился в самый настоящий шторм, который сопровождал нас все четыре дня и ночи до границы с Польшей, и дальше до Щецина. А ехать надо – нас ждет поезд в определенный день и час в Щецине. Так гласит надпись в обратном билете на Родину. На пути к границе мы убедились, что карты наши устарели и пограничные переходы, на них указанные, теперь не существуют.
Под непрерывным дождем мы мотались взад-вперед по дороге в поисках хоть какого-нибудь ориентира, указывающего на пограничный переход. Пока, наконец, нас не обогнал пограничный патруль и, проверив наши документы, нам растолковали, что нам нужно ехать на пограничный переход Бисмарк. А, это путь неблизкий.
А дождь все непрерывно лил. Предстояла ночевка в мокром лесу во влажной палатке. Словом до комфорта было далеко. С большим трудом, только благодаря опыту, дежурные разожгли костер и сготовили ужин. Ужинали в палатках.
А дождь все лил и под его шум мы задремали. Утром не сразу тронулись, надеясь на ослабление дождя, но он и не думал кончаться. Так и пришлось ехать под непрерывным дождем. Постепенно все наши палатки и вещи напитались влагой, и нам был нужен кров, чтобы обсушиться и придти в себя, после этой передряги.
Мы надеялись, что наш факс в Воеводство Щецина, данный нами ранее, обеспечит нам кров и ночлег. Благодаря утренней задержке, мы приехали в Щецин поздно, и в Воеводстве уже был один дежурный. Он ничем не мог нам помочь. Пока я с ним пытался решить проблему ночлега, мои друзья так задрогли на дожде и ветру, что вынуждены были перебраться в вестибюль Воеводства. Они с радостью приняли предложение начать поиски ночлега, согреваясь работой на велосипеде. И забыли про неудачника дежурного, который ничего и не знал о нашем факсе.
Без всякой надежды, мы помотались по городу в поисках ночлега. А, дождь все лил, а, ветер все также злился. И, мы вынуждены были заночевать под кровом Щецинского вокзала. Тут, к нашему огорчению, мы узнали, что деньги наши ничего не стоят. Дефолт, впервые узнали мы это слово. Хорошо, что железнодорожные билеты на обратный путь были нами взяты в Москве. Иначе, куковать нам с распроклятым этим дефолтом в Щецине.
Утром снова приехали в Воеводство. И, о радость, нас, оказывается, ждали, и встреча была теплой. Посочувствовали нашей ночевке мокрыми на вокзале в тесноте и не уюте. Дали нам, лучше желать не надо, место под крышей Дворца спорта, поинтересовались, в чем мы имеем нужду, после шторма, который мы вынесли.
Наша стойкость у девушек и женщин, а встречали нас в Воеводстве именно они, вызвала невольное к нам, то ли уважение, то ли сострадание. Под сводами дворца мы пришли в себя и обсушились. Ребята поехали посмотреть город и посетить Мемориальное кладбище Советским воинам и Польским жолнерам, я же остался во Дворце спорта: до того меня вымотали бессонная ночь, четверо суток непрерывного шторма.
Хотелось хоть немного отойти и, наконец-то, обсушиться, благо небо хоть и давало несколько зарядов дождя, но они были ничто по сравнению с теми, что мы прежде выдержали. Город произвел на ребят хорошее впечатление с его старинной архитектурой, с Музеем мореплавания, да и само Воеводство впечатляет.
Заключительным аккордом нашего путешествия было посещение Мемориального кладбища, где покоятся 35 тысяч польских и советских солдат. Мы отдали должное их памяти и нашу миссию, можно считать, окончательно выполнили. Все! Из Щецина можно было уезжать. Нас тепло проводили наши новые гостеприимные хозяева, дали нам, для передачи нашему губернатору и мэру города сувениры с явной надеждой на завязывание дружеских отношений.
В Варшаве нам предстояла пересадка. Там на вокзале не обошлось без приключений. Вокзал в Варшаве очень оригинален. По существу, это разновидность метро. Все поезда идут под землей.
Наверху только небольшой вестибюль. К поездам и перронам нужно спуститься по эскалатору. Вот мы спустились по этому эскалатору, вышли на пустынный перрон, и решили по нему проехаться, в поисках укромного места, чтобы приготовить чай. Вдруг перед нами выросли два блюстителя порядка, попросили заплатить штраф за нарушение этого самого порядка.
Сан Санычу Стульникову они показались подозрительными и он вместе с нашим врачом Володей Кочем решили пройти в полицейский участок. И о, великая вовремя показанной бумаги, международные удостоверения спасателей сработали, и полицейские рассыпались в извинениях, и приветствиях к своим коллегам, труд которых они уважают. А эти два добровольца шли вместе с нашими и упрекали, что эти удостоверения им были не показаны. Такой показ дорогого стоит.
Дальнейшее было не интересным. Сказалась накопившаяся усталость. Ребята засыпали, где придется в самых различных позах и днем и ночью. Поездка на поезде для нас была рутинной, хотя нашим попутчикам и было интересно слушать наши рассказы.
Под мелкий дождик в Пензе началась наша экспедиция, таким же дождем она и встретила окончание нашей экспедиции. Вскоре нами была проведена пресс-конференция о результатах поездки. Польские товарищи, или точнее товарки, я уже упоминал об этом, передали сувениры, для нашего губернатора и главы города. Я, выбрав момент, передал их по назначению. Ну, и что? Большая политика сонно перевернулась на другой бок.
Николай Вырыпаев, «Петрович»
Для участия в велоэкспедиции необходимо обладать большой и . Повысить эти качества поможет абсолютно натуральный бездопинговый препарат ЛЕВЕТОН-ФОРТЕ.
