Четвертая категория — это категория сложности спортивного похода. Мастер спорта СССР по туризму Геннадий Григорьевич Горбун, рассказал трагикомическую историю о том, «как он Эрика Борисовича в поход сводил».
Четвертая категория. Как Геннадий Григорьевич Эрика Борисовича в «четверку» водил
С Эриком Борисовичем, можно сказать, мы дружили. Он был завучем в школе подготовки туристских кадров. Но сам начал заниматься туризмом очень поздно, лет в сорок, а спортом он вообще никаким не занимался. И когда он пришел в туризм, то сходил в «единичку», сходил в «двойку», потом в «тройку». И вот как-то он меня попросил – возьми, мол, меня в «четверку».
Я ему отвечаю: «Я уже забыл, когда в «четверки» ходил, у меня одни «пятерки».
А он говорит: «Возьми, а то меня никто не берет».
-Да ты тренируйся.
-Скажи, как тренироваться, я уж в секцию никакую ходить не буду. Не солидно как-то.
-Эрик, начни с простого – ходи по дому босиком, в любую погоду, какая бы погода холодной ни была.
-Я буду, а что еще?
-Для ног что? Вот идешь на работу, не наступай на каждую ступеньку, а иди через ступеньку, потом через две. С работы идешь – то же самое. Это большая
-Как ходить?
-Ну, на работу ты как добираешься?
-Еду на автобусе, троллейбусе.
— Начни с того, что одну остановку не доезжай, выходи на предпоследней и иди пешком.
-Буду.
Эрик Борисович начал тренироваться
Проходит некоторое время, он подходит ко мне и говорит:
-Ну, спасибо, Гена, я начал уже тренироваться.
-Как?
-По квартире хожу босиком.
Получилось так — у нас от Центрального совета «Спартака» планировалась «пятерка», в Чару надо было попасть. А попадать как? Доезжали до Братска, в Братске садились на пароход. И по Лене сплавлялись до Пильгуя — станция так называлась. Потом вверх по Лене до Мамы, и мы там выходили. Далее по маршруту. Пик Бам, выходили в сам поселок Чара. Чарские пески. Я после Подобеда был, через год.
Я и говорю Эрику Борисовичу:
— Давай, я тебя возьму в «четверку», то есть не возьму, а ты набросай маршрут откуда-нибудь с Байкала.
Он там раз-раз-раз — набросал, и мы садимся на самолет. Группа такая собралась – он, сын его был, ну и потом еще какие-то ребята, я сейчас не помню. И мы прилетаем в Улан-Удэ. Там автобус идет до верховьев Байкала. Там деревушка, Тазы называется. На автовокзал пришли – недалеко от аэропорта. Мы раз – за билетами, нам шесть билетов надо, ан нет – там только пять осталось.
Думаю, ё-маё, кого-то здесь оставить, из пацанов, или его оставить? Я и говорю:
-Ты езжай. Приезжаешь на место, там найди какое-нибудь местечко, родник, разожжешь костерчик, пожрать сваришь. А я приеду – автобусы через каждый час ходят.
Вонючий Дунай
Через час я на другом автобусе я приезжаю туда. А в автобусе мужик попался разговорчивый, и он начал меня расспрашивать – куда я и зачем. Я ему все рассказал – что группа уехала, есть там, где костерчик разжечь, обед приготовить? Он и говорит:
-Да костерчик там где хочешь разжигай, а только насчет воды надо подальше. Там есть недалеко от остановки, метров 50, вода, но ее нельзя
-А почему Вонючий Дунай?
-Метров триста вверх по речушке санаторий туберкулезный. У них все туалеты, мусорки, сделаны над рекой, и все стекает прямо в речку. Вода вроде чистая по виду, но
Я приезжаю туда, на это место, меня Эрик Борисович встречает. Радостный такой. Потому что обед уже сварили. Ну и ведет меня как раз по рассказу на эту речушку.
-Выливай все это дело, и котлы продезинфицируй, будем варить по новой.
-Как это?
Ну, я ему все рассказал, а он не верит:
— Не может быть.
Ну, мы поднялись вверх, метров триста-четыреста, в самом деле, воочию все это увидели. Надо уходить. А куда идти? Спросили там у местных, метров двести отошли, сварили поесть и остались в ночь.
Четвертая категория начинается
Весь маршрут был интересный. Во-первых, мы дошли до БАМа. Оказывается, БАМ поворачивался на север Байкала, и шел через Лену и на Братск. А мы пришли, там была группа студентов – Литва, Латвия, Эстония. А в каком году, ты спрашиваешь? Примерно, когда строили БАМ.
Ну, мы пошли. Первый день все было нормально. На второй день дождичок пошел. А тогда вошли в моду брезентовые штормовки и брюки из брезента. Ну, Эрик в новых штанах, его сын в новых. Дождичок. Идем до обеда. Остановились. Эрик и говорит:
-Давай посушимся.
-Что толку сушиться, сейчас полчаса посушимся, потом пойдем, через пять минут снова намокнем. Погреемся у костра, и то хорошо.
Поели. Ну, говорю – пойдем. И дождичок перестал идти. Трава мокрая. А Эрик что-то мнется и говорит:
-Мне что-то плохо идти.
-Как плохо идти?
-Я натер ноги сильно. Вот этими брюками.
-Ну-ка, снимай!
Дурные советы
А он, оказывается, на голое тело эти самые брезентовые штаны одел. И у него от промежности и чуть не до колен уже все красное, кровяное, уже кожи нет.
-Ё-маё, зачем так делать, кто тебя надоумил, что так брезентовые штаны надо носить?
-А мне Толя Савин сказал, что ты так ходишь всегда, ты никогда не берешь ни трусов, ни плавок, поэтому у тебя всегда рюкзаки легкие. Ты одеваешь одни штаны и в этих штанах от начала и до конца, и в рюкзаке запасных нет.
-Ну, ты и дурак.
Мы остановились, я свою миску взял, в родниковой воде марганцовку развел, взял кусок ваты, марлю, все это дело Эрику промыл, обработал. Куда идти-то? Мы сделали здесь полудневку.
Утром встаем, а все вокруг сырое. Я ему говорю:
-У тебя есть что-нибудь «хэбэшное»? Одевай, а поверх штормовые штаны.
Он одел и пошли мы. А идем по большим-большим валунам, камни огромные. А они, все эти камни, покрыты таким маленьким, коротеньким, зелененьким мхом. И вот, когда идешь по ним — все хорошо, удобно. А когда дождичок пошел, он раз – скользит. А Эрик идет, руки в карманах. Я ему говорю:
-Эрик Борисович, что ты идешь руки в брюки, ты вынь руки – то. Если поскользнешься, руки свои вынуть не успеешь.
«Стервятник»
Не вынул он руки, так и шел с гордой мордой. И я как накаркал — сглазил, получается. Прошли мы буквально метров пятьдесят, он по этим камням идет, у него ноги – хоп, — заскользили назад. И, конечно, он не успевает вынуть руки из карманов – хряп мордой об камни. И надо же, что он так попал – два камня, и он носом между этих двух камней! У него вот тут кожа лопается, и вся эта кожа, вся куда-то слезла. А он был первый, кто взял «Ермак», у него этот «Ермак был за плечами. У нас трехлитровый был бидончик, там масло было, и у него сверху на дуге рюкзака был привязан. И он когда шлепнулся, его этим бидончиком по башке еще шлепнуло.
Он встает, я подхожу к нему и что вижу? Я вижу – у него нос красный, кожи нет, и с кончика носа ручеек крови. А он глазами хлоп-хлоп. Очки куда-то слетели. Что же делать, надо лечить и нос. Беру я свою миску, снова развожу марганцовку, начинаю нос дезинфицировать. А марганцовка, она еще и сушит. Ну что, опять куда идти, опять мы останавливаемся и делаем полудневку.
На утро он встает. А нос у него… В то время шел фильм про орла, по-моему так и назывался «Стервятник». Ну и он представляется утром – глаза белые, нос – болячка, как клюв у того стервятника. Что делать? Но Эрик сказал, что сможет идти. Мы его немного разгрузили и пошли.
Попутка- бензовоз
Ну, «четверка» хорошая была. И мы вышли к строящемуся БАМу. Это было чуть больше половины. Ну, мы подошли к мосту, там ребята. Разговорились. Они говорят – что вы, мол, пешком до Байкала, у нас через двадцать-тридцать минут пойдет бензовоз.
-Да где же там, на бензовозе ехать?
-Да мы завсегда на нем ездим, человек по двадцать, по тридцать садимся, на этой цистерне.
Посидели, и вот бензовоз идет. Мы махнули, сказали, что нам до Байкала. Я и Эрик в кабину сели, остальные все на бензовоз залезли. И поехали. Мы проехали где-то с час, подъехали к какому-то ручью, уже Байкал было видно сверху через деревья. Бензовоз останавливается, водитель и говорит:
-Сейчас рыбку половим.
Рыбалка нас удивила
Как, какую рыбку? Ручей самое широкое – метр, а берега крутые – метра два будет, а глубина полметра. Ручей шустрый такой. Водитель достает сверху такую палку, а на палке у него четыре пики, как вилы.
Спускаемся вниз, и он этой острогой – бух, вытаскивает вот такого окуня. А окуни другие какие-то, не как у нас. У него сверху такие шипы, сантиметров по пять, четыре или пять штук. И сам он – на килограмм точно будет. Он окуня снял – на берег бросил. Я спрыгнул вниз, посмотреть – да как же это? Оказывается, идут окуни на нерест, сплошным потоком в какое-то озеро. В Байкале что же им не нерестится? Нет, им там надо. И он этой острогой натыкал штук двадцать. Вылазит на берег, достает ящик, как из-под пива, в этот ящик побросал рыбу и говорит, что сейчас еще два ящика и поедем.
Я думаю – вот это рыбалка! И говорю:
-Эрик Борисович, мы тоже, может быть, на уху наловим?
Ну, мы палки метров по полтора затачиваем, туда с палками спрыгиваем, за полчаса набросали штук двадцать.
Доехали до Байкала, бензовоз дальше ушел, на Улан-Удэ. А этой рыбы у нас килограммов двадцать. Почистили ее, головы отрубили, хвосты отрубили. Две рыбины только в котел запихали, уху сварили.
Закончили мы маршрут. Они все до Пензы, а я сразу в «пятерку» пошел.
Вот такая у нас с Эриком Борисовичем четвертая категория была.
Рассказ Геннадия Григорьевича Горбуна записал Александр Игнатьев
Четвертая категория по плечу с препаратом ЛЕВЕТОН ФОРТЕ
Четвертая категория похода относится к разряду сложных. В то время еще не было натуральных препаратов фирмы
(2) комментария