Экспедиция в горную Шорию студентов Пензенского политехнического института в сентябре 1965 года. Маршрут: ст. Лужба — ручей Амзас — пик Запсиба (Дураков) — река Малый Казыр — река Большой Казыр — река Томь (домик лесника).
ПОХОД НАЧИНАЕТСЯ
2 сентября. Четверг.
Итак, начинается… После спешных сборов мы в походе. В общем вагоне. Поезд №95 Новосибирск — Абакан отходит от Новосибирска-Главного в 14-42 московского времени. Провожает нас только Коля Землянов, так как остальные туристы на работе.
Неожиданно около вокзала столкнулись с Верой Павловной Кузнецовой — девчонкой-туристкой из нашего института. Она с группой «пижамников» возвращается с планового похода по Алтаю. Ну и встреча! Перекинулись парой слов. Передали привет в Пензу, а она — нашим в Новосибирске. И разошлись — мы в Горную Шорию, а она на экскурсию в Академгородок.
В поезде народу мало. Заняли два купе, вторые и третьи полки. Вскоре захотели есть. Начали просить у завхоза . Поезд болтает из стороны в сторону. Поели, попели, поспали. Опять есть хочется. А поезд все стучит и стучит по рельсам и увозит все дальше от дома, все ближе к станции Лужба. Нас семь человек. Портфели распредели так:
Паршин Алексей — руководитель;
Камышенков Юрий — замполит, завхоз;
Лучакин Петр — ответственный за снаряжение;
Хохлов Эдуард — кино-фото-репортер;
Кириллина — медсестра;
Сизикова Нина (Нинель Ласточкина) и Дуганова Галя — ассистенты завхоза.
Долго ли, коротко ли нас болтало в поезде, наконец, в 18 часов местного времени, мы приехали в Новокузнецк. Стоянка 20 мин. Выскочили. Закупили на ужин колбасу, сыр. Осмотрели вокзал. Новокузнецк нам не понравился. Но название у него меткое: это не город, а сплошная кузница — все покрыто копотью. Заводские трубы стоят шеренгами и вразброс и коптят небо и организмы своих тружеников с завидным упорством. И все это «во имя счастья на Земле»… Но окрестности красивые — горы. В 18-20 трогаемся дальше в путь. Сходу засыпаем… В 21-30 я проснулся. С высоты третьей полки вижу оригинальную картину: на нижних скамейках сидят два парня, упершись друг в друга лбами, как молодые козлы. Как выяснилось потом, так они спали минут 20. Эдик разговорился с ними. Они из Абакана. Бывали в тех местах, куда мы направляемся.
Подошли наши девчата и ребята, познакомились. Оказалось, что один из них, Борис, живёт через одну станцию от Лужбы, места нашей высадки. В Абакане он учится в пединституте на втором курсе. Он рассказал нам о своей малой родине — Горной Шории, что сам знал. Говорит, что и сам пытался собрать группу в поход, да не получилось, и очень просил нас взять его с собой в поход. Обещал, что пока мы будем утром собираться, он уже приедет и ружьишко с собой возьмет, дичью нас побалует. А у нас ружья не было, да и он нам как-то сразу понравился своей простотой и бывалостью. Пригласили приезжать утром.
НАШЕГО ПОЛКУ ПРИБЫЛО
В 23 часа остановились в Лужбе. Маленькая станция, домов 20. Вокзал крохотный. Закрыт. Помахали Борьке ручками, сказали, что будем ждать утром, но больше для приличия — вряд ли приедет.
Пошли от вокзала дальше по ходу поезда. Темнота, хоть в глаз коли! Остановились на берегу реки Томь. На другом берегу видны огни посёлка геологов. Переправимся завтра. Ставим палатки в том месте, где дорога резко поворачивает и спускается к реке Томь. А она шумит, рокочет неумолчно.
Укладываемся. Засыпаем под мирный, убаюкивающий шум реки.
3 сентября. Пятница.
Дежурные Петя с Ниной встали в 7 часов. Гремят камнями. Наверное, складывают кострище. Утром девчонки жалуются, что было прохладно спать вдвоем в одноместном мешке. А мы спали втроем в одной палатке (Эдик, Юрка и я) — отлично. Правда, Эдик спал в мешке один, а мы с Юркой вдвоем в двуспальном. Я сходил на станцию, отметил маршрутный лист для Ильиной Тани. Они здесь были раньше нас, но забыли отметиться. Мы же идем чистыми дикарями: ни документов, ни путевок.
В 8 часов 10 минут приходит поезд Абакан — Новосибирск. О, диво! Смотрим, из одного вагона торчит радостное личико Борьки. Значит, сорвался от отца. Уже было 9 часов утра. Завтрак готов. Пришел Борька. Поели. А Юрки все нет. Ушел червей копать и пропал. Уже почти все поели, уложили рюкзаки. Но явно не выйдем в 9.30. Борька заряжает патроны. Приходит голодный Юрка — сразу к жратве побежал и не заметил Борьку, потом уже от костра кричит: «Здорово, Борька!» И пока Юрка ест, я для ускорения сборов укладываю ему рюкзак. Но зарядка патронов длится долго. Уже 10 часов. Мы подтягиваемся к парому. А он на противоположном берегу. Подъехали геологи на лошадях. Бородатые такие. Серьезные. Галка говорит: «Какой у них суровый вид». Парни все — здоровяки, хотя и худощавы. Видно, что выносливый народ геологи. Все жизнерадостные и закопченые. В 10.30 переправились. Паромщик все-таки содрал с нас рубль за переправу. Кричит: «Я на хозрасчете работаю, окупаемость должна быть». И что-то еще про бога долго восклицал. А Нинка говорит: «Я как звуковой оформитель буду глушить сейчас все эти божественные восклицания!» Но это она нам, а не ему сказала, «в сторону», как говорят в пьесах.
У Пети хранится записка от Светы Бич, на которой написано, что прочесть ее перед выходом на маршрут. Читаем на раскисшей от вчерашнего дождя дороге:
«Группе бродяг-счастливцев, г. Новосибирск, август 1965 г. Всей группе — счастливого пути, интересных дней отдыха с массой впечатлений! Силы, бодрости и энергии на маршруте! Удачи вам в пути. Будем ждать вас и ваших рассказов! С большим приветом! Света». И далее стихи:
Устав от обычности буден,
Ты вдруг загрустишь не шутя,
И станет навязчиво нуден
Старушечий шепот дождя,
Ты тут же пошли его к богу
Весь этот домашний уют,
А сам собирайся в дорогу —
Туда, где моторы ревут.
Пропеллер взревет, и в оконце
Ударит весенним огнем.
И выйдет нарядное солнце
В парчовом наряде своем.
И яростный ветер свободы
Помчит тебя в царство лучей,
Где нет никогда непогоды,
Где нет никаких мелочей.
Улыбнулись — на Светку похоже. Любит друзьям сюрпризы дарить. Сказали друг другу: «Ну, что ж, пора и в дорогу!» Экспедиция по горной Шории нчинается !И двинулись в путь. Вверх по Амзасу, по грязной дороге, ведущей к поселку геологов. Борька в своем живописном костюме и резиновых сапогах прокладывает путь впереди, а мы гуськом — за ним. Он задумается и чешет напрямик по воде, а мы по инерции за ним, потом чертыхаемся. Но все это шутя. Настроение бодрое у всех. Сквозь тучки весело улыбается солнышко, кругом возвышаются лесистые горы, метров по 400 высотой, а рядом шумит бурный Амзас. Это неширокая речушка (в устье до 25-30 м), неглубокая. Но течение довольно бурное. Километра через 3 подошли к мосту через Амзас. Мост деревянный, проезжий. Идти же полевому берегу нет смысла, так как он обрывист и скалист, а выше скал — зарос лесом. Идем по дороге. Уже решено, что мы пройдем до Зубьев, повернем на восток, где-нибудь по ручью Высокогорному, пройдем к Большому Казыру и снова выйдем к Лужбе. А были также и такие варианты: выйти через все «зубья» и хребты к ст. Шира Красноярской ж/д. Но туда надо идти 7 дней с утра до вечера, не успеешь ни рыбы половить, ни зверя пострелять, ни-ни-ни… В общем, как-нибудь в следующий раз.
А пока мы бодро месим грязь, по дороге геологов. Впереди нас маячат 3 фигуры с ружьями: не то геологи, не то охотники. Неуклонно догоняем их, хотя у нас рюкзаки в 2 раза тяжелее их. Снова переходим Амзас через мост и минут через 10 догоняем охотников около р. Алгуй. Здесь дорога поворачивает вдоль Алгуя к поселку геологов. Охотники оказались новокузнечанами. Они идут на р. Бель-Су половить рыбку и поохотиться. Наши мальчишки сразу выцыганили у них 2 патрона с жаканом, на зверя. Алгуй — бурная речушка метров 6 шириной. Набросали через нее больших камней. Борькины сапоги и здесь оказали большую услугу: в них он свободно перебрёл. Мы ему перебросили рюкзаки и сами перепрыгнули. Сразу же попали в кустарники черники. Ее здесь навалом. Встречается малина, но она уже отошла, а вот красной смородины (кислицы) очень много — и вкусная-вкусная, с эдаким квасцовым привкусом. Как начнешь есть, так и не остановишься, пока всю не объешь. Было 13 часов. Мы напали на кустарник такой кислицы. Вдруг слышим гулкий выстрел, а за ним — второй. Борька, наверное, что-то увидел, может, воробьев пугает.
ОХОТНИЧЬИ ТРОФЕИ БОРИСА
Доели кислицу, выходим из кустов. Стоят у речки Галка с Нинкой, такие перепуганные до ужаса. У Галки аж слёзы на глазах, красивые, крупные. Она показывает на ту сторону реки и стонет: «Убил, убил. Смотри, вон лежит в крови. Да вон же — в воде! Борька пошёл за ней». А у самой голосок дрожит.
Оказалось, что Борька пристрелил косулю, пришедшую на водопой. Вторая косуля успела скрыться. Борька сетует: «Жакан у этих охотников ерундовый — пуля в стволе болтается, поэтому промазал, однако». Взвалил на плечи косулю, перетаскивает её через речку.
залила весь его свитер и рубашку; пуля прошла на вылет. Так жалко смотреть на это невинное животное! Пришлось останавливаться на обед раньше времени. Эдик беспрерывно трещит кинокамерой и фотоаппаратом. Досадует, что мало солнца.
Потом Эдик с восторгом пьёт сырую , нахваливая её и утверждая, что вкус её похож на вкус сырых яиц. Руки и губы у него в крови, страшно смотреть! Галка скорчила такую физиономию, что, кажется, вот-вот начнет брезгливо плеваться. Потом девчонки сварили свежего мяса с картошкой (ее Борька из дому прихватил). Наелись до отрыжки и стали опасаться, как бы дурно не стало. Вспомнили, как лечат объевшуюся скотину: запрягают тележку и гоняют . Уложили рюкзаки и мясо в них. Люба взяла ножки на , говорит: «Буду Ситкову на ночь пугать».
Быстро топаем в надежде найти чернику. А вот и она! Едим. Потом опять тропинка вверх по Амзасу. Петляет по склонам. Между зарослями вверх-вниз по склону. Скользко. Часто переходим через ручейки. Иногда пробираемся по обрывистым склонам. У нас Эдик идет в обычных городских туфлях и то и дело поскальзывается. На одном из обрывчиков слетел прямо в воду. К счастью, отделался легким испугом, но замочил одежду и рюкзак. Не успели пройти и 100 м, как на очередном ручейке, совсем безобидном, кувыркнулась Люба. Чуть-чуть подвернула ногу. Немного похромала и пошла нормально. Впереди уже видны снежные горы. Скоро подойдем. Но прошли еще час — не дошли. Уже 18 часов 30 минут. Останавливаемся на ночлег. Кругом лес, горы, шум Амзаса. Ставим палатки. Готовим ужин. Едим. Ложимся спать. Ночью пошел дождь.
МОКНЕМ, СУШИМСЯ И МОКНЕМ СНОВА
4 сентября. Суббота.
Сегодня мы с Галей дежурим. Встаем в 6 часов. Все затянуто туманом, сквозь который идет мелкий, нудный дождь. Галка начинает мыть козье мясо. Я собираю тонкие веточки из-под пихт; развожу костер. Все дрова отсырели. Приходится использовать все искусство кострового. Все еще спят. Как только сварились мясо и каша, мы будим всех. Палатки промокли. Приходится сушить и спальники, и одежду.
Кругом туман. В 11 часов выходим. Задача — как можно ближе подойти к истокам Амзаса для последующего восхождения на Зубья. Через 15 минут выходим на громадную осыпь, широкой рекой спускающуюся откуда-то с гор, из леса, из тумана. Прыгаем по огромным валунам, постоянно опасаясь поскользнуться на их мокрых слизистых гранях. На всех белые полиэтиленовые накидки, прикрывающие нас и рюкзаки от дождя. Идем гуськом. Процессия похожа на шествие гномов, а рюкзак под накидкой кажется большим горбом. Дождь мерно барабанит по накидкам. Кустарник старается содрать их. А пни из-под таки подставляют свои предательские подножки. Чуть зазеваешься и ушибёшь ногу или поцарапаешься. Штормовые брюки уже успели вымокнуть от высокой травы. В ботинках тоже полно воды. Они раскисли и ничуть не держат воду. Вот подходим к довольно широкому ручью. Организовываем с Борькой перила. Все технически правильно. Я на всякий случай объясняю братве, как правильно организовывать подобную переправу. Чтоб знали для будущих походов и переправ. Дождь хлещет все сильнее.
Эти мерзкие холодные струи уже пропитали всю одежду и рюкзаки. Никакой темп уже не может согреть. Пришлось подбирать удобное место для стоянки. Пока не обсушимся — никуда не пойдем.
Собираем дрова. Под большими шикарными пихтами разжигаем костер. Грязные, мокрые тряпки издают соответствующий аромат с каким-то кислым теплом. Палатки, мокрые еще с утра, растягиваем между деревьев в виде шатров. С голубыми куполами они выглядят довольно симпатично. Складываем под них рюкзаки. Надеваем сухую одежду, которую достали из непромокаемых мешков, подсушиваемся, а заодно готовим обед и мокнем снова…, но все-таки процент сушки больше, чем процент намокания, поэтому мы упорно трясем своими штанишками и носками около супа и киселя.
Наконец-то готов ароматный суп с козлятиной и кисель. На штормовках тоже есть какой-то намек на готовность к походу — провялились. Кое-как глотаем пищу, заталкиваем почти высохшую одежду в рюкзаки и выходим. Здесь есть еще тропинка, но рядом с ней такая высокая трава, что она перекрывает тропку и обильно смачивает нашу одежду. И в чем же можно спастись в горах от такого дождя!? Наверное, только в водолазном костюме, так как вода со всех сторон брызжет: снизу — из сплошных луж, сбоку — от травы, сверху — от дождя. Тропинка сворачивает от Амзаса вправо под углом примерно 35-40 градусов. От привала прошли около двух часов. Поднялись довольно высоко. Лес становится все реже и реже. Уже надо подыскивать место для ночлега. Мы с Борькой ищем место. Остальные ждут нас на осыпи, спускающейся прямо к Амзасу. Где- то под камнями журчит вода, но до неё не докопаешься. Решили немного спуститься к Амзасу, где есть трава и вода. Нашли более или менее подходящее место для ночлега. Своими маленькими топориками сваливаем 4 сухие пихты. Для палаток нарвали папоротнику на подстилку. Здесь непросто найти хорошие места для палаток: крутые склоны или камни мешают.
Дождь все моросит. Уже темно. На небе ни одной звездочки. Разводим два костра. Готовим ужин, обсушиваем свою одежду, палатки и спальные мешки. Иногда дождь прекращается на несколько минут, потом снова моросит. Ставим палатки. Ужинаем. На палатки накидываем и закрепляем булавками полиэтиленовые накидки. Правда, булавок не хватает, и мне пришлось пожертвовать на это свой значок инструктора по туризму. Забираемся в палатки. Укладываемся. Ночью поднялся ветер, и одну накидку сорвало, палатка промокла, так как Галка спала неспокойно и, поворачиваясь с боку на бок, все время задевала за крышу. Мешок ее промок, куртка на ней — тоже. К утру в палатке скопилась целая лужа воды. Спали в условиях далеких от элементарного комфорта. Нина, Галя, Петя в таёжном походе в первый раз. Петя чувствует себя хорошо. Нина тоже, а вот Галка немного покашливает. На ночь ей Люба дала почти насильно норсульфазол.
5 сентября. Воскресенье.
Подъем в 7 часов. Люба с Эдиком раздули уже приличный костер. Готовят завтрак. Подсушиваемся. Завтракаем. Только начали собираться в путь — опять начался дождь. Накинув на себя рюкзаки и накидки, снова превращаемся в одногорбых верблюдов. Караваном идем вверх. Дует ветерок. Может быть, разгонит тучи. А они несутся совсем рядом. Можно руками потрогать. Часто попадается черника. Иногда — кислица. Амзас шумит где-то далеко внизу. Мы уже выходим из границы леса. Иногда в разрыве облаков видны снежные вершины гор. Ветер все крепчает. Мы по-прежнему идём, перешучиваемся, выдергиваем кусты черники и на ходу поглощаем ее. Чем ближе к снегу, тем слаще черника. Почему?
Дождь пошёл как из ведра. Под одной из последних пихт остановились переждать его. Стоим кучкой, как стадо овец. Ждем с неба погоды. Но Бог, наверное, в командировке, боженята шлюзы небесные открыли, и нет конца их хулиганству. Надоело ждать. Борька заметил растение лечебное — маралий корень. Говорит, что от многих болезней помогает. В частности, от ревматизма и преждевременного старения мужского достоинства. Борька начал рыть его ножом. Земля мокрая. Корень раскидистый. Рыть трудно. Но он роет. Дядьке его нужно от ревматизма. Галка просит; чтобы он и ей вырыл. Ее подружке нужно.
Да, а дождь перешел на мелкий. Куда же идти? Назад или на вершину? А может лучше найти какой-нибудь перевал к ручью Высокогорному? Видимость не более 100 метров. Что же делать? Идти назад? Но какова вероятность того, что завтра или послезавтра будет хорошая погода? А если ее не будет, значит, возвращаться вниз по Амзасу, в Лужбу? Не настолько здесь и страшно, чтобы поход сорвался. Идти на перевал? А где он? Карта у нас очень не точная, особенно в отношении Зубьев. Ей доверяться полностью нельзя. А в тумане никакого перевала не увидишь. Да и насколько вершина выше перевальной точки? Так ли уж велика разница в усилиях по взятию перевала или вершины? Притом, Борька говорит, что был на этой вершине. Утверждает, что она рядом. Он, вроде, парень не болтун, можно довериться. Да и после восхождения на вершину получишь гораздо большее моральное удовлетворение, чем при обходе ее. Настроение у всех боевое, силы есть. Итак, вперед, на вершину!
ПИК ДУРАКОВ ПОКАЗЫВАЕТ СВОЙ НРАВ
Уже полностью прошли лесную зону. Подошли к свежевыпавшему снегу. Ноги у всех уже опять мокрые. И переобуваться нет смысла: моросит дождь, снег мокрый, под ним лужи — все равно сразу намокнешь. Под снегом еще встречается черника. Рвем, едим. Галка радуется, удивляется. Ей непривычно, что рядом со снегом может быть трава! Поднимаемся еще выше. Видимость стала еще хуже. Уже в 30 метрах ничего не видно из-за тумана и моросящего дождя. Даже не поймешь, что это, мелкий дождь или крупный туман! Ветер срывает накидки, задувает во все отверстия одежды. Штормовки хорошо предохраняют от ветра, но совсем плохо — от дождя. Приходится все время прыгать с камня на камень, но очень осторожно — может порывом ветра сдуть в щель между камнями, покалечишься. Накидки гремят на голове, как жестяные, усиливают свист ветра. Теперь и они уже бесполезны. Только мешают — парусят гремят. Запихиваем их под клапаны рюкзаков. А идти все труднее! На «урониках» (старых осыпях) все камни покрыты гололедом. Нина уже давно перешла на четвереньки; в основном все идут, придерживаясь рукой за крупные камни. Я опираюсь на посох, а Борька на ружье. Крутизна склона доходит в некоторых местах до 45 градусов и больше. На ветру коченеют мокрые руки. Кругом из-под снега торчат острые камни. Не поймешь, где быстрее ногу сломаешь, прыгая по скользким валунам или проваливаясь по колено в снег между камнями. Холодно. Как согреться?! Идти быстрее? А если кто покалечится?! Нельзя. Здесь нужна и , и ловкость, и терпение. Нинка что-то все время отстает.
Борька впереди : у него есть силы, ловкость — можно идти быстрее, а задние всё время отстают, он аж пританцовывает на камне от холода и нетерпения, поджидая отстающих. Говорю ему, чтобы подыскивал побольше каменную глыбу — спрячемся от ветра, переоденемся и перекусим. Но ничего подходящего для 8 человек нет. Продвигаемся еще выше. Туман сгущается. Уже в 20 метрах с трудом различаешь силуэты людей.
Меня поражает Галка: не ожидал от нее такой прыти — идёт и идёт за Борькой следом, ничуть не отстает. Поэтому-то Борька и злится: Галка самая хрупкая у нас — идет впереди, а другие почему же не могут?! Я его охлаждаю, мол, через силу спешить тоже нельзя, чтобы не покалечиться или не выдохнуться раньше времени. Видно, что он и согласен, и не согласен, но что поделаешь? Нельзя же людей гнать, как скот!
То и дело приходится подавать сигналы голосом, перекрикивая свист ветра, поджидать друг друга, поддерживать морально и физически. Всё внимательнее присматриваюсь к своим ребятам и девчонкам: кто как дышит, как чувствует себя, какое настроение. С Юркой в походах схожены, привыкли понимать друг друга без слов, исходя из ситуации. С Борькой знакомы третий день (впервые в моей туристской практике рискнул взять в поход незнакомого человека после получасовой беседы), но он родился и вырос в тайге, в горах, часто приходилось ему, видно, быть в штормовой обстановке. Поэтому и с ним мы больше объясняемся перемигиваниями и жестами, незаметными для уставших ребят и девчат, и отлично понимаем состояние друг друга и всю обстановку, будто всю жизнь вместе в походах провели.
Подождали всех. Юра идет замыкающим. На лице суровое выражение. Вроде бы он давно подготовлен к такой штормяге и совершает привычное дело. Спрашиваю глазами: «Почему отстаете все время?» Он показывает глазами на Эдика и чуть досадливо подергивает плечом, не тянет, мол. Вид Эдика красноречиво дополняет этот жест. У него все лицо мокрое, и вязаная шапочка, и очки, и плащ, сползший как-то нелепо назад, и разодранные ковбойские штаны, и раскисшие городские туфли, в которых он идет, и все остальное. Лицо заросло рыжей бородой и как-то устало обмякло. Да, ему труднее всех, пожалуй, идти в этих туфлишках на микропорке. Часто они слетают под снегом, ему приходится наклоняться, шарить голыми руками под снегом, снова одевать их на замерзшие ноги, а через несколько шагов повторять всю эту процедуру снова. На лицах у всех решительность, готовность идти куда поведут. Вера в успешное завершение ещё не потеряна.
Переглядываюсь с Борькой: надо подыскивать место для ночлега. Он кивает головой. И снова пробираемся по камням. Медленно, но неуклонно продвигаемся вверх. Чувствуется, что критический момент надвигается, ещё немного и организмы начнут сдавать. Останавливаемся почти на открытом месте, едва-едва прячась за камни. Переодеваемся, леденящий ветер пронизывает до костей. Челюсти сводит противная дрожь. Переодеваем только рубашки, заменяем их теплыми свитерами. А Эдик решил переодеть и брюки. От бешеной дрожи никак не попадет в штанину ногой. Борька смотрел-смотрел на эту трагикомедию, да как захохочет диким мефистофельским хохотом, так что Эдик вполне серьезно спросил его: «Ты что, уже чокнулся? А чего ж тогда ржёшь?» Борька: «Да нет еще, просто что-то смешно стало смотреть, у всех такой вид! Да и у меня такой же! Так чего ж унывать?!»
ГДЕ ЖЕ ЭТА ПРОКЛЯТАЯ ВЕРШИНА?
Достали по нескольку кусков сахара и по кусочку голландского сыра. Перекус. Быстро сглотнули все это. Теперь, когда уже надели свитера, стало немного теплее. Я даже не чувствую, что мой шерстяной свитер колючий. Снова двигаемся дальше. Хорошо, размеренно идет Люба. Спокойно преодолевает все невзгоды, самостоятельно проходит трудные участки. Молодец. Но Нина опять отстает. Отдаю ей свою палку. Может с ней ей будет легче идти. Советую идти за мной след в след, чтобы зря не терять времени на поиски очередного места для ступания по камням и снегу. Но она через некоторое время опять отстает. Петя идет сзади: между Ниной и Эдиком, помогает им, подбадривает. Сам весь посинел от холода, волосёнки на бороде торчат, как иглы кактуса. Но силы у него в запасе еще есть.
Впереди меня Галка все чаще перемещается по камням на четвереньках. Все чаще спотыкается, падает. Э-э, да она совсем уж из сил выбилась! Какой у нее резкий переход: только что бодро прыгала и вот те на! Подхожу: «Галя, давай рюкзак! Мы понесем! Ты пока так пройди, отдохни». Сам удивляюсь властности в моем голосе, тону, не терпящему возражений, и в тоже время спокойному и тихому. Но она пытается возражать, делает шаг на очередной камень, и ее сдувает порывом ветра. Раздельно, четко добавляю: «Га-ля! Не дури. Отдохни». Взял рюкзак, одел спереди на левое плечо. Правая рука пригодится при падениях. На Галку повязал штормовые брюки, чтобы поясницу не продувало. И что она, глупенькая, не одела их сразу? Ведь всем же было сказано, как лучше одеться на вершину. Говорит, что в них прыгать неудобно. А замерзнуть на горе удобнее?! Но сейчас не до морали. После разберемся. Обмотал ее накидкой: «Иди потихоньку. Дыши ровней». Боря, Галя, Люба уходят вперёд. Нина, Петя, Эдик, Юра ещё не подтянулись. Чтобы самому не обледенеть, поджидая их, тихонько двигаюсь вперёд.
Где же эта проклятая вершина? Мне, тренированному, и то трудно. Учащается дыхание, от бесконечных прыжков с камня на камень деревенеют ноги. А каково теперь остальным, особенно девчонкам? Эх, чёрт! Чуть руку не сломал: при перепрыгивании на очередной валун не удержал равновесие из-за добавочного толчка от порыва ветра. Приземлился на камень левой рукой, она подвернулась, и резкая боль пронзила до мозга. Поднялся. Пошевелил пальцами, рукой. Значит, не сломал — шевелятся. Оглядываюсь. Никто не видел. Ну и хорошо. Задние всё ещё не подтянулись. Интересно, кто, о чём сейчас думает Новички, наверное, что-нибудь в этом роде: «Может это так и надо, может так бывает в каждом походе?» А бывалые, как и я, подумывают: «И куда же нас несёт в такую непогодь? Не запоролись ли? Ведь у нас такая дрянная карта, да и Борька здесь бывал не с этой стороны и не в такую погоду, да ещё может быть и не на этой горе. А ведь кругом не видно ни зги!» Все время перекликаемся, чтобы не разбрестись. Вместе идти тоже нельзя: начнут мёрзнуть и сильные. Поэтому так и идём двумя группами, а я, как связной между ними, иду то с одними, то с другими. Всё время помогаем и подбадриваем друг друга.
Борька всё время впереди: иногда сквозь пелену тумана и дождя доносится его ободряющий крик, не то «Вот вершина!», не то «Скоро вершина!». Это как-то подхлёстывает всех: значит, вершина близка, а за ней начнётся спуск, а за спуском лес, костёр, тепло, и горячая еда!
Я, на всякий случай, время от времени посматриваю на компас, чтобы хоть знать, по какому азимуту мы уходим в горы. Всё время подъём идёт на 60°. Склон идёт большими ступенями 30-40°. Он уже превратился в дамбовидную насыпь, круто поднимающуюся вверх, а по сторонам ещё более крутые склоны, доходящие до 70°.
Слева дует порывистый штормовой ветер. На правом склоне под огромными глыбами камней спрятались Люба с Галей. Чуть отошел от них Борька. Говорит мне: «Надо что-то решать, Галка-то совсем закоченела, вот-вот свалится и уснет. Она уже и глаза не открывает, только зубами стучит от холода». Они стоят под камнями. Люба заставляет Галю хлебнуть спирту, а та абсолютно безразлична ко всему. Обращаюсь к ребятам: «У кого есть что-нибудь сухое для неё? Доставайте». А они уже и сами недалеки от этого состояния. Но наш девиз: сам погибай — товарища выручай. Петя достал тельняшку, Нина меховую «душегрейку» и брюки. В общем, одели Галчонка в тройную одежду. Мы с Любой одевали ее и переобували. Растёрли ей ноги снегом, обули в сухие носки. Как же ее заставить пошевелить мозгами, собраться, взять себя в руки? Влили ей в рот спирту, заставили съесть сахару. Ну, Галочка, Галка! Возьми себя в руки! Не дрожи! Чтобы она хоть чуть-чуть заговорила и сосредоточилась, заставляю читать ее любимые стихи. Говорит: «Не вспомню!» Ну, говори хоть что-нибудь! Ну, повторяй за мной: «В лесу родилась елочка, в лесу она росла и т. д.» Она слабо повторяет слово в слово. Говорю, чтобы все снова сама прочла, — опять никак не вспомнит! Опять повторяем. Люба трёт ей спину, заставляет махать руками. Галка все старательно проделывает. Понемножку начинает говорить сама. Открыла глаза, дрожь почти прошла. Петя взял половину содержимого из Галкиного рюкзака — меня облегчил. Галка отживела. Сами делаем по паре глотков спирта прямо из фляжки. Он удивительно слаб. Как вода. От сильного озноба почти не чувствуем его крепости. Выводим Галку «на широкую дорогу». Плащ Гены Колчина, который уделил Камыш, достает ей почти до пят, подпоясали ее веревочкой, вот тебе и мужичок с ноготок. Нина еще пытается что-то шутить. Хорошо хоть присутствие духа еще не теряет. Спрашиваю Юрку: «Ну, а ты как?» Отвечает: «Железно. Пойдем дальше, это холодно».
Видимость совсем ограничена: метров за 10-15 едва различаешь силуэты людей. Пошел снег. Не густой. Легкий. Подходим к небольшой седловинке, но ее склоны с обеих сторон очень круты и уходят далеко вниз, в бездну тумана. Из-под снега торчат удобные камни. Борька с Любой уже перешли через седловинку. Уже пошла через нее Галка. Юра предлагает достать и протянуть, веревку для перил. Но я подумал, что пока Нина ее будет доставать и разматывать, мы только замерзнем сильней. Пройдем так. Прошли, хоть было и опасно, главным образом из-за порывистого ветра; метрах в 20 отсюда — вершина. Наконец-то! Как жаль, что отсюда ничего не видно из-за пелены тумана и снега!
На вершине — тур, сложенный из камней. Сверху в него вмурована чугунная плитка, на которой написано, что это плитка изготовлена из первого металла Запсиба и этот пик назван Пиком Запсиба, высота его 1868 метров. У нас на карте она не обозначена. Вот так фокус. Где же мы? В туре также вмурована коробочка из-под чая. В ней спрятан блокнотик — «Журнал восхождений». Читаем вслух записи. Их много. А у нас все дрожат. Надо решать в какую сторону спускаться. Быстро царапаю карандашом в блокнотике, что мы поднялись сюда в 16 часов и т. п.
Спускаемся по наиболее отлогому юго-восточному склону. Снег глубокий — проваливаемся по колено и выше. Спустились до седловинки. Южные склоны не очень крутые, а северные почти обрывистые и вдобавок заснеженные, из-под снега торчат камни. А гряда Зубьев в направлении нашего хода опять уходит вверх. Разматываем верёвку, попробуем спуститься по северному склону. Но потом решили обойти каменную гряду, поискать более пологие северные склоны. Привязали один конец за Борьку — он впереди, а второй за Юрку — он замыкающий. Никаких обвязок у нас нет, да и верёвку-то мы взяли на всякий случай. О пользовании верёвкой мало кто имел представление, всё из-за спешности сборов. Рассказываю бегло, как мы её будем использовать: передний и задний основные страхующие, они как бы создают перила, натягивая эту верёвку. Все девчонки — в середине, а ребята — по краям, для подстраховки. Расстанавливаемся равномерно, примерно на 3 м друг от друга. Так обходим каменную гряду. На ходу рассказываю, что в случае падения необходимо перевернуться лицом к склону, постараться удержаться и т. п. Идём вниз. Северные склоны по-прежнему круты, а в направлении на юго-восток хребет начал понижаться.
СПУСТИВШИСЬ С ОБЛАКОВ
Здесь выглянуло солнышко, тучки внизу тоже расползлись, и мы увидели замечательную картину горных далей, хребтов, речку, внизу столь желанный лес, в котором можно обсушиться и обогреться. Сразу же все вдохновились. Веревка уже была ни к чему. Смотали. Куда девалась усталость! Все бодро начали прыгать с камня на камень, напрямик перебродить ручейки, так как ноги всё равно были мокрые. Опять под снегом начала встречаться черника. Хватаем её и поглощаем. Она теперь слаще мёда. Наконец мы вышли из зоны облаков и снега. С восторгом посматриваем в сторону пика Запсиба! Он закрыт плотным белым туманом. Это и есть облака, с которых мы (!) только что спустились.
Такие ощущения раньше испытывали только мы с Юрой, когда путешествовали по Карпатам, Кавказу, Кольскому полуострову! У всех на лицах гамма чувств — удивление, восторг, радость, усталость, решимость на новые подвиги! Галчонок уже оттаяла, голосок подаёт, рюкзак даже свой забрала, несёт сама. Люба говорит, что коленки скрипят — смазка закончилась. Я забрал у Юры палатку, которую он у меня брал, когда Галю разгружали. Идём, любуемся горными картинами. Здесь, как и не было туч: всё чистенько, всё улыбается, хотя солнышко снова скрылось. Уже 6 часов вечера. Поторапливаемся. Уточняем свое местонахождение. Оказалось, что внизу, в просторной долине бежит река Малый Казыр. Значит, мы не будем спускаться к ручью Высокогорному, а пройдём прямо по склону к Малому Казыру. Увидели куропатку. Борька её сразу хлопнул. Поискали глазами, может еще, где есть, но она одна почему- то бегала, шалопутная.
Спустились в зону леса. Подыскали место для ночлега. Не дойдя километра 1,5 до Малого Казыра и метров 200 до безымянного, но довольно крупного ручья, остановились на ночлег. Рубим дрова. Разжигаем костёр, потом ещё один. Готовим ужин. Обсушиваемся. Вдоль костров между деревьями растянули верёвку, поразвесили своё барахло. Так провозились до-полпервого ночи. Ну и денёк был! Сколько впечатлений! Казалось, только в лес спустимся и уснём сразу. Но обогрелись, нашли в себе силы посушить палатки, спальники и т. п. Да, такие денёчки обычно запоминаются на всю жизнь! Места для палаток было маловато, поэтому пришлось убирать один костёр. Крышкой сгребли жар, застелили это место сырым папоротником и лапником; чтобы не сползать из палатки, в ноги подложили бревно и подбили его колышками. Быстро уснули. Спали отлично. Утром обнаружили, что Нина во время вчерашних скитаний обморозила пальцы, и на них поломались ногти.
6 сентября. Понедельник.
Дежурные Юрка с Борькой, хоть легли спать раньше всех, всё равно проспали. После трудного вчерашнего дня отсыпаемся. Утром обнаружили, что у Галки в костре полностью сгорела футболка. У Любы куда-то исчезли ботинки. Всё обыскали, даже в золе костра рылись — бесполезно, даже колечек жестяных не осталось. Завтракаем. Последний раз едим мясо косули. Долго досушиваем свои вещички после вчерашних страстей. Собираемся. Выходим в путь в 14 часов.
Подходим к ручью Безымянному. Сваливаем пихту. Переходим по ней. Чуть-чуть побрызгал дождик. Но после вчерашнего потрясения это представляется пустячком. В зарослях папоротника встречается много грибов. Собираем подосиновики, подберёзовики, сыроежки и какие-то другие грибы, которые знает Люба. Борька говорит, что здесь много зверья, идёт впереди, может что подстрелит.
Темп хороший. За половину дня прошли дневную норму, пожалуй. Срезаем уголок, проходим несколько ручейков и увалов. Спускаемся ближе к Малому Казыру, бурно кипящему на порогах и перекатах. Берега довольно крутые и все поросшие лесом. Красива тайга в осеннем одеянии; зелёный цвет пока ещё преобладает, хотя уже много желтизны и красноты. Красивы повороты реки в этом наряде с желто- зелеными берегами, белой пеной, заснеженными горами у горизонта. Наши рыбаки решили попытать своё рыбацкое счастье. А мы прошли немного дальше и остановились на ночлег, так и не дойдя до слияния Малого и Большого Казыра. Снова чистим одежду. Юрка разбирает грибы, потом варит какую-то подозрительную смесь из сухой картошки и грибов. Вся эта система так и недоварилась. Костёр, на котором готовилась пища, почти затух, а они с Борькой, разгильдяи, таки не разожгли его. Ели в полумраке. Спали хорошо, хоть за ночь опять немного подмочил дождь.
ПО БЕРЕГУ КАЗЫРА
7 сентября. Вторник
Петя с Юрой уже удрали на рыбалку. Вот уж, воистину, охота пуще неволи. Я утром побежал вперёд, вниз по течению, посмотреть, что нас там поджидает. В 5 минутах ходьбы бежит ручей Холодный. Мы с Борисом завалили сухую пихту, организовали через него переправу. В 12 часов, после завтрака и очередной сушки вещей (ночью опять шёл дождь) вышли в путь.
Всё время восхищаемся гор. Неожиданно красиво смотрятся небольшие беленькие облачка, уютно примостившиеся где-то примерно посередине горы на деревьях или тихонько пробирающиеся вдоль гор. Эдик часто фотографирует. Интересно, что у него получится? Да, а рыбаки опять не поймали ни одной рыбки. Часа за 1,5 подошли к месту слияния Большого и Малого Казыра. Они сливаются под острым углом. Тропа здесь забирается высоко на обрыв, с неё хорошо виден процесс слияния этих буйных рек. Но в фотокадр они не помещаются. Не очень живописное будет фото. Здесь очень крутые спуски и подъёмы троп. Ночью лучше не ходить.
На обед остановились на большой косе, образовавшейся на правом берегу Большого Казыра. Насобирали дров. Сложили из камней печку. Солнце, наконец-то, нас порадовало. Светит ярко и радостно. Так и хочется порезвиться. Что мы и делаем, пока готовится обед. Разулись, разделись, развесили на солнышке своё тряпьё сушить. Бегаем по круглым валунам. Валяем дурака, фотографируемся. Эдик настраивает свою аппаратуру на съёмку. Камыш и Петька опять пошли пугать рыбу своими спиннингами. Когда мы уже пообедали, пришли и они. Опять, конечно, с пустыми руками. Камыш авторитетно заявляет, что рыба вся от непогоды вниз ушла, в Томь. Мы ему сочувствуем. Ведь он так страстно желал поймать настоящего тайменя! После обеда и сборов Эдик решил отыграться за бездействие на вершине в качестве кинооператора: несколько раз прогнал нас строем по косе с целью сделать исторические кадры покорения нами Горной Шории.
На ночлег остановились неподалёку от двух камней, грациозно возвышающихся из реки и перегораживающих её почти пополам. Но и здесь рыбалка не принесла удачи нашим мальчикам.
Сегодня последняя ночевка в палатках. Вот и окончен маршрут… Завтра последний переход… И снова начнутся теплые мирные будни. Видно, природа осталась нами довольна: ночь выдалась чудесная — тихая и звёздная. Хорошо поужинали. Поём у костра замечательные туристские песни. Но петь что-то не хочется. Просто хорошо так сидеть и задумчиво смотреть на костёр. О чём-то думать и не думать. Сегодня видели спутник. Большой яркой звездой он пролетел над нами с юго-востока на северо-запад. Что-то сейчас в мире творится? Мы ничего не знаем. Вот уже 5 дней никого не встречали, и даже радиоприёмника у нас нет. Хорошо. Зато, с каким интересом и жадностью мы будем поглощать дома все недели! Пора спать. Под мерный рёв Казыра чудесно спать в палатке. Ночью опять пошёл дождь, хотя и не очень сильный.
ПОСЛЕДНИЙ ПЕРЕХОД
8 сентября. Среда
После завтрака немного подсушились и потопали последний переход в этом походе. Через час ходьбы подошли к скалистым берегам Большого Казыра. Всё время удивляемся с Юрой, где это здесь на плотах можно ходить по Казыру? Горелыч говорил, что москвичи ходили.
Борька ещё взял пару рябчиков. А вот и эти прижимы, о которых рассказывали Аня Ильина и Зоя Серова. Карабкаемся по уступам скал. кругом. Пахнет суровостью горных рек. Красив, величав Казыр в своём осеннем убранстве. Мы с Юрой всё время вспоминаем Карпаты, наш поход в 1963 году. Приходим к выводу, что здесь лучше.
Сразу же за скалистыми берегами тропа поворачивает в сторону от Казыра и ведёт к избе охотника Куертасова дяди Гоши, большого друга новосибирских туристов. Валя Козлова передавала ему привет. К нему мы пришли в 14 часов. Шёл дождь. Мы насобирали около строящегося дома обрезков досок — мало. Попросили у хозяйки пару чурок. Она разрешила взять. Приготовили обед. Какие мы все смешные — опухшие от вчерашних укусов гнуса. Особенно опухло лицо у Пети — его трудно узнать. У меня кисти рук округлились, как боксёрские перчатки. И так у каждого что-нибудь опухшее. Суп сварили с рябчиками — такая вкуснятина, что трудно описать. Ирина Петровна, жена Гоши, — русская, общительная и довольно эрудированная женщина, порассказала много интересных случаев из их здешней жизни. Однажды они приручили медвежонка и козлёнка дикого. Дочь у них приёмная и болела рахитом и ещё несколькими болезнями, но таёжный воздух и метод Ирины Петровны её излечили, и она сейчас одна из самых быстрых среди одноклассников. С трёх лет девчушка ходит на . Ночевали наши девушки в развалюхе, вместе с собаками и с Гошей, а мы — на складе с инвентарём, где живут и плотники, строящие здесь турбазу.
9 сентября. Четверг.
Встали рано. Собрались. Девчонки чертыхаются. Говорят, что Гоша с братом всю ночь курили в своей хилой однокомнатной квартире, а собаки всю ночь чесались от блох и не давали спать. Только Галка ничего не слышала, спала, как убитая. А Нина с Любой вспоминали о процессе покорения нами пика Дураков (Запсиба) и хохотали половину ночи, разбирая мелочи похода.
Утром собрали в рюкзаки полусухие вещи. Опять идёт дождь. Осталось 20 минут до подхода поезда, а мы ещё не переправились через Томь — Гоша слишком педантичен, у него всё рассчитано по минутам. Мы в нетерпении тормошим его, стоим, покрывшись накидками. Он же всё делает размеренно. Лопатой вычерпывает воду из своей длинной пироги. Мы усаживаемся. Борька на правах аборигена становится с шестом на носу, а Гоша — на корме, отталкиваясь шестом о дно.
Только мы вышли на берег — из-за поворота показался поезд. Здесь он останавливается на одну минуту, если Гоша просит, помахивая шапкой. Гоша покупает в вагоне-лавке хлеб, а мы снова усаживаемся во второй вагон. С проводником договорились так, что до Междуреченска мы доедем за полцены. А от Междуреченска возьмём билет до Белово, а поедем до Новосибирска. Это нам взаимовыгодно. В поезде провели розыгрыш вещей. Это — традиция. Складываем различные прожженые вещи, продукты, оставшиеся недоеденными. Составляем опись этих вещей, но с гораздо более романтичным названием, например, перчатки белоснежные (там от белых остались одни воспоминания), оренбургский платок (клочки от обычного платка), носки капроновые серые, рукав от плаща отдельно и т. п. При каждом выигрыше — взрыв хохота. Питаемся в поезде довольно сытно и вкусно: сыр, колбаса, чай, мороженое, печенье, конфеты и т. п. Из Междуреченска дали телеграммы Коле Землянову, Гене Колчину: «Встречайте пика Дураков. Лёха и компания». Пойми — не то дураков встречайте, не то с пика под таким названием. Так интересней. В поезде развесили штормовки, брюки, носки и другие вещи — обсушиваемся. Хотя едем в общем вагоне, но народу мало. Живём ещё походом, всё время вспоминаем, смеёмся.
В Новосибирск поезд прибывает в 00-20 часов. Но несмотря на столь позднее время, нас пришли встречать Коля Землянов, Гена Колчин, Толя Мордашкин (так ласково мы зовём Мордвинцева). Толик с гитарой. Обнимаемся. Сразу же запеваем песни. Шумно рассказываем главное. Было интересно, но часто шли дожди. От похода все в восторге, только вот Эдик горюет, что не отснял кинофильм. Борька приехал с нами, решил заодно и Новосибирск посмотреть, чтобы второй раз из дома не убегать. А сколько было хохоту на станции, когда все с любопытством и смехом рассматривали его цветные, все в заплатах штаны! Об этом можно долго рассказывать. Борька поживёт пару дней у нас в общежитии. Переоденем его в сборную одежду.
ИТАК, ПОХОД ЗАКОНЧЕН!
Много интересного и поучительного довелось нам прочувствовать в этой маленькой экспедиции по Горной Шории, вместе преодолевая трудности и невзгоды. Но мы все страшно довольны тем, что вот в таких-то трудностях наш маленький коллектив не разругался, не перегрызся, а ещё больше сдружился. В трудные минуты не ныли, не стонали, забывая о себе, помогали товарищам. А одно только это — уже большое достижение, большая радость. Все, теперь уже бывшие, новички полны решимости повторить поход не в этом, так в другом районе, а о «старичках» и говорить нечего, у них этот вопрос решён давно, поэтому и ходят в походы. Ещё в походе мы задумали записать в наш дневник впечатления каждого участника примерно по таким вопросам:
Что тебе дал этот поход? Чему научился?
Что оставило самое яркое впечатление, и почему?
Что не понравилось в походе, в походной жизни?
Какие выводы сделал для себя?
Почему сделали по вопросам? Потому, что они наиболее существенны по нашему общему мнению. Эти вопросы придадут мыслям стройность, направленность и конкретность.
Паршин Алексей — руководитель похода:
Самое яркое впечатление оставил траверс пика Запсиба, высотой 1863 метра над уровнем моря. В народе его ещё называют пиком Дураков, потому что на него лезут все, кому не лень. Это, как правило, приезжие люди, а местные жители их, конечно, за умных не считают. При восхождении природа преподнесла нам много неприятных сюрпризов. Туман, дождь, снег, сильный и порывистый ветер, температура воздуха от +1 до -1 градуса. Да плюс к тому — крутой подъём, снег под ногами, скользкие камни, крутые, а местами и обрывистые, склоны по сторонам. Даже у альпинистов такая обстановка считается экстремальной. Вот здесь-то наиболее полно и чётко проявились моральные и физические качества каждого из нас. Радостно и приятно сознавать, что все держались стойко, дружно, мужественно и по-товарищески. В этом походе я был, пожалуй, самым опытным туристом. Я уже руководил гораздо более сложными походами — по Кавказу, Карпатам летним и зимним, лыжным по Кольскому полуострову, горным по Алтаю, участвовал в лыжном походе по Южному Уралу. Да и систематические занятия лёгкой атлетикой и сделали меня выносливым и терпеливым, что в походах очень важно.
Но походы тем и влекут, что каждый раз попадаешь в новую ситуацию и часто совсем с другими людьми и в другом регионе. Особенно остро приходится всё прочувствовать, когда идёшь руководителем похода, когда отвечаешь за всё и за всех. Трудно приходится, когда в группе много новичков, многое приходится им объяснять прямо в деле и без лишних слов. Юра со мной был участником почти во всех походах, так что я на него надеялся, как на себя, он это оправдал. Петю, Галю, Нину, Любу знал по жизни и походам выходного дня. Верил в них. С Эдиком познакомился перед походом в городском клубе туристов. С виду и в разговоре он производил солидное впечатление, но в походах с ним не был, то есть был риск. В Бориса поверил почти сразу, так как он был аборигеном (местным жителем тайги). И не ошибся в нём.
Мне трудно сказать, чему я научился в этом походе, но ещё раз убедился, что руководитель должен с группой до отъезда в поход со всем походным снаряжением выехать за город и совершить поход выходного дня, сверить по спискам наличие у каждого участника личного и общественного снаряжения. Этого не было сделано, и Эдик из-за этого страдал, и все за него переживали. А мог и поход сорваться, или ещё более тяжкие последствия быть. Также убедился в том, что критически надо относиться к советам консультантов, которые рассказывают, что маршрут будет лёгким, нельзя на это и настраивать участников похода. Получил также дополнительную практику в части ощущения состояния и настроения людей.
Что мне не понравилось? Основное — небрежное отношение девчат и Эдика к своим вещам при сушке: при каждой сушке напоминал им, чтобы не оставляли без присмотра вещи у костра, а они забывали об этом и несли большие потери. Так у Любы дотла сгорели ботинки, у Гали — футболка, у Эдика — кеды; на многих вещах появились громадные и мелкие дырки от прожогов… И ещё, слишком медленно собирались выходить после ночёвок, хотя это и несколько оправдывалось постоянной сыростью от дождей и неопытностью участников похода.
Выводы. Они, в основном, описаны во втором пункте. По части снаряжения и питания всё продумано и исполнено, не оказалось ничего лишнего, и ни в чём не ощущали недостатка, даже прибавление Борьки не отразилось отрицательно, тем более что он добавлял дичь в наше меню. В части снаряжения, нужно было бы взять каждому резиновые сапоги и туристские ботинки, а кеды тогда можно было и не брать. Неплохо было бы иметь непромокаемые костюмы, да где их возьмёшь? В рюкзаках не у каждого были непромокаемые вкладыши, а с ними очень удобно. Полезно перед походом поговорить о важности дисциплины во время путешествия, о зависимости от неё качества похода.
Камышенков Юрий — завхоз:
Самое яркое впечатление осталось от подъёма на вершину. Давно мечтал очутиться среди снега и скал. Во время подъёма на вершину испытываешь наибольшее напряжение мышц и нервов. Подъём происходил под дождем и снегом. Мы были все мокрые. Дул штормовой ветер, а мы поднимались всё выше и выше. Начало морозить. Капли превращались в лёд на наших накидках. И вот в таких условиях проверяешь, на что ты способен. Когда наша группа достигла вершины, я был рад за себя и за товарищей, что смогли подняться на вершину в таких трудных условиях. Мы не зря преодолевали эти трудности. На хребте природа открыла свои красоты. Во время траверса хребта мы очутились среди снегов и скал. И среди этой дикой природы я чувствовал поддержку товарищей. Эти впечатления не менее ярки, чем сама природа.
Этот поход мне дал духа. Я хорошо отдохнул от рабочих будней. Новому ничему не научился.
Время для похода неудачное, лучше в этот район идти в августе. Перед походом надо тренироваться.
Сизикова Нина:
В походе по Горной Шории были всего-навсего 129 часов (от поезда до поезда), а впечатления об этом мизерном времени останутся до конца моих дней. Станция Лужба осталась далеко позади — здесь безлюдье, дремучее зелёное царство. Дорога вьётся по берегу горной реки Амзас, которая грохоча, стремится вниз. Мы медленно идём рядом с ней, навстречу её буйному течению. Плавно подымаемся в гору. Кажется, что река бесится, кипит под зловеще нависшими скалами, круто сбегает к ней скат горного хребта, одетый лесом. Охотникам здесь раздолье, настоящий рай. Мы это почувствовали, когда Борька убил косулю: мы с Галкой стояли, как завороженные этим зрелищем. Такое мы видели впервые.
И вот дорога вырывается из леса и словно парит в воздухе, едва держась за склон горы. Здесь-то мы и начали восхождение на Зуб. Он гол, каменист, местами природа облицевала его в синий цвет, отполированный ветром и дождями. Ветер гнал клочья тумана, они противились ему, цеплялись за мелкие ветки черники. Туман всё гуще и гуще клубился вокруг нас. Было ужасно холодно, и проклятый рюкзак становился всё тяжелее и тяжелее. Было легче, когда чувствовала локоть товарища. Действительно: один за всех и все за одного! Всем было трудно, но каждый старался подбодрить друг друга. Петя то и дело говорил: «Ну, Нинель, ещё немножко, ещё немножко». Далее прошли по гребню хребта и спустились к слиянию двух рек — Малого и Большого Казыра.
Одним словом, восхождение на Зуб — это была борьба жизни и смерти, и с такой тренированностью, как у меня, нечего было там делать. Я для себя сделала вывод, как поётся в песне: «Тренируйся, бабка, тренируйся, Нинка». До похода представление о тайге было по книгам и кино, что тайга только поглощает людей, особенно таких как мы. Я имею в виду, что Отец наш сам был впервые в этих местах и вдобавок карту имел не совсем точную, что меня и волновало — вдруг заблудимся?! Но спокойные и будничные слова нашего Отца и Камыша удивительно ободряли и успокаивали меня — новичка, впервые вступившего в тайгу. И вот всё позади! И всё-таки мы (!) победили! Мы возвращаемся домой здоровы и невредимы, если не считать подмороженных пальцев. Много шутим, поём и много едим… Привет от рыси! До следующих восхождений!!!
Дуганова Галя:
Для меня, человека впервые вступившего на горные туристские тропы, этот поход незабываем. Всё было ново, необычно и удивительно: тайга с нехожеными тропами и беспокойные горные речушки, и таинственные, зовущие очертания гор, ощущение чистоты, простора, свободы! И вот первый выстрел Борьки. Несчастная косуля! Зачем же ты здесь появилась!? Окровавленные руки, губы Эдика, жадно пьющего ещё тёплую кровь, — всё это казалось варварским, диким. Я чувствовала себя подавленной. Но вот уже через час я спокойно, даже с завидным аппетитом поглощаю бедную косулю. Да, диалектика права: всё течёт, всё изменяется. Никогда не забуду и тебя, пик Дураков, твоё коварное гостеприимство. Здесь, ребята, я узнала и как-то по-новому увидела вас. Я никогда не забуду, как вы, сами продрогшие до костей, с посиневшими носами и окоченевшими руками, одевали на меня свою тёплую одежду. Согревали меня своим дыханием, как Отец наш тащил мой рюкзак и возвращал меня к жизни, настойчиво расшевеливая моё отключающееся сознание, когда я даже забыла, как буквы произносятся. Спасибо, ребята. Такое не забывается! Ну, а какие выводы сделала для себя, чему научилась, — это, я думаю, проявится в следующем походе. Ничего критического в адрес организаторов похода не могу сказать.
Хохлов Эдуард:
Самое яркое впечатление было, когда измученные холодом, проваливаясь в снег, продвигались в горы, а вершины всё не было, она терялась где-то во вьюжной мгле, и никто не знал, когда она появится. И, когда силы исчезли и била крупная дрожь, вдруг подкралось ясное-ясное ощущение, что скоро всё может кончиться! Как пишется: «Повеяло дыханием смерти!» Вот это ощущение — чёткое, сильное, пришедшее впервые, — и есть самое яркое впечатление от похода.
Что дал поход? Сильную встряску, невозможную в колее обычной городской жизни. Дал возможность взглянуть на себя со стороны в условиях, когда удельный вес человека (кто на что годен в природе?) освобождается от маскировочной одежды обычных условностей. Дал почувствовать снова — как это славно в трудных условиях почувствовать рядом силу товарищей, «локоть друга».
Чем не доволен, не удовлетворён? Не исполнил задуманное — отснять киносюжет. В основном из-за собственной неподготовленности, несобранности, немощности (где уж браться за камеру, когда, борясь за жизнь, бегал, высунув язык). Не сумел организовать товарищей, заручиться их помощью в съёмках. Следовало поставить дело так, чтобы все поняли, в каких условиях возможна съёмка, и пошли бы навстречу.
Выводы: Готовиться к походу основательно. Легкомыслие наказано (туфли вместо ботинок). Организацией похода доволен вполне. Хотя с группой до похода был практически не знаком, но все оказались на высоте, и я старался быть на уровне. Но считаю всё же было неоправданным риском идти на восхождение, промокнув до нитки под ливнем. Что угодно, но только не это. Больше ни к чему не могу придраться.
Кириллина Люба:
Говоря о походе, можно отметить, что мы были не пижонами! И это здорово!
Лучакин Петр:
Я раньше мало бывал в горах, и то только проезжал по ним, а теперь побродил, полазил, почувствовал, что это за штука — горы. Горы — это здорово. Это краски, которых не увидишь на равнине, воздух, не отравленный дымом и пылью, а чистый, свежий. Горные реки. У них ничего, кажется, нет общего с реками Центральной России, если не считать того, что вода во всех реках мокрая. Эти реки, ручьи — необыкновенные. Их чистая, хрустальная и обжигающая вода, стремительное течение, буруны и перекаты, их лесистые берега — все это непередаваемо!
А сами горы? Они теснятся одна задругой, то с округлой, покрытой лесом вершиной, то с острой, покрытой снегом. А утром в хорошую погоду, то есть, когда нет дождя, на вершинах, а то и на склонах висят клочки тумана, словно кто-то набросал вату. В общем, кто как, а я считаю, что горы — это бесподобно.
Что дал мне этот поход? Я впервые участвовал в таком походе, и все для меня ново. Я многому научился, много увидел интересного. Теперь я понял, почему это так тянет людей в походы. Теперь я знаю, что необходимо взять с собой из одежды, обуви. Знаю, как нужно разжигать костер, и узнал еще массу, кажется, мелких, но необходимых вещей.
Не понравилось то, что тесно в палатках, и во время дождя (который лил, не переставая) ночью всегда промокал мой спальник. Не нравятся мне эти утренние сборы, когда на укладку рюкзаков уходило чуть ли, не час времени. Не понравилась погода, но это зависело не от нас, а от небесной канцелярии. Вывод — ходить в походы!
Бобонаков Борис — стрелок, охотник за рысями:
Почему я пошел в поход? Да это получилось нечаянно. В поезде я познакомился с туристами из Новосибирска. Как говорится, «рыбак рыбака видит издалека». Да, эти хорошие ребята почему-то понравились сразу. Я не мог отказаться, имея в запасе свободное время. Тем более, я был на четырех Зубьях и мог принести какую-то .
Я еще раз убедился, что иногда чужие люди в 100 раз лучше, чем некоторые родные. К туристам я всегда отношусь с высоким чувством потому, что вырос в глухой тайге. С детства люблю природу. Радуюсь тогда, когда нахожу в собеседнике любителя природы, походов. Туристы — это люди сильные духом. В это лето я тоже организовывал группу в поход на Зубья. Но у меня не получилось, о чем, конечно, я очень сожалел. Потерял надежду когда-либо сходить. Не считая того, что я хотел сходить на охоту на «такыл » дня на два. И вдруг нечаянный интерес, о чем, конечно, я не жалею. Я просто рад, что у меня есть такие друзья, и я желаю на всю жизнь держать связь между нами и походить еще в походы.
Самое яркое впечатление? В первую очередь — спуск, а еще особенно поразили девушки. С виду такие хрупкие, они шли в ненастье на вершину «Зуба» без нытья. В конце первого дня похода пошел дождь, и поливал до конца похода. Когда мы начали подъем на «Зуб», сразу пошел дождь. До полосы снега шли бодро. Потом начался снег. В ботинках у всех мокро. Хорошо, что раньше Люба дала мне свой плащ, за что я, конечно, ей очень благодарен. Но я успел оторвать у него наполовину левый рукав, с этой стороны и дул ветер, который пронизывал до костей. Шли без рукавиц. Правда, мне Леша дал рабочие рукавицы, чтобы у меня от ружья не мерзли руки. Но из них я часто выжимал воду. В сапогах мне было легче, чем им в ботинках, но и у меня уже давно была вода в сапогах, так как я все время шел впереди и черпал снежок. За мной все время почти шла Галка. Хочу отдельно остановиться на Галке. Рюкзак почти больше ее. Она, может быть, не так устала, как промерзла насквозь, и шла, шатаясь, почти не глядя. И все-таки не жаловалась и не просила отдыха. Я не считаю себя новичком в таких походах, но и то, чувствовал себя там очень скверно, хотя не показывал виду. Я, как мог, подбадривал девчат тем, что скоро вершина, но сам в этом не был уверен. Сам согревался тем, что отрывался от группы, уходя вперед по «урончикам», и делал лишние зигзаги. Самое страшное в таких случаях — это паника.
Наконец, вершина была преодолена. Все сразу повеселели. Галку здесь оттерли снегом, переодели во все сухое, дали спирту и сами выпили по глотку, стало теплее. Впечатлений от природы у меня не осталось, так как все закрывали тучи, и ничего не было видно. Но и после такого перехода я уверен, что Галка пойдет в такой же поход, только лучше к нему подготовится. Теперь все они со смехом вспоминают поход.
Каждый поход дает что-то новое, чему-то научит. В этом походе я получил очередную простуду, но и, конечно, закалку и то, что к таким походам нужно отнестись гораздо серьезнее, чем мы иногда думаем. Я, правда, в этот поход собрался за 30 минут. После такого похода я всегда получаю удовлетворение. И никогда не жалею дней, проведенных в походе.
Дома я тоже не сидел, сложа руки, но это все не то, несравнимо. В походах узнаешь людей, окружающих тебя, узнаешь себя, на что ты способен, чего не хватает тебе. Находишь в себе что-нибудь новое. Меня научил этот поход тому, чтобы не собираться за 30 минут.
Поход мне понравился. Продукты были хорошо подобраны. Было тесновато, но это из-за меня, так как я не входил в счет. Шли мы не очень быстро. Правда, мне казалось, что задние тихо идут, но это моя ошибка. Только я недоволен тем, что на стоянках не было железного руководства. На стоянках был хаос, почему и попережигали одежду. Отсюда вывод такой, что к такому походу нужно готовиться капитально и учитывать самое невозможное. Теперь я еще больше внимания буду уделять коллективному туризму. И у себя в институте постараюсь организовать кружок туристов . Большой привет любителям костра и солнца !
И когда ты откроешь страницу альбома,
Встанет в памяти путь, что прошли мы с тобой.
Где познала ты тяжесть туристской дороги,
Где познала ты прелести жизни такой
Вспомни пик Дураков, ту вершину Запсиба,
Где проверку на прочность устроила жизнь.
Где вплотную схлестнулись мы с дикой стихией.
Не по книжкам — взаправду к вершине рвались.
Вспомнишь снова мгновения адских усилий,
Когда двигаться дальше уж не было сил,
Не раскисли тогда мы и не заныли —
Каждый другу в то время помочь поспешил.
И, конечно же, мы победили стихию.
Взобрались на вершину. Сошли с облаков.
дружбы в сердцах, словно магма бурлило,
Мы с восторгом смотрели на пик Дураков.
Алексей Паршин
