Есть еще труднодоступные места в России. Удивительная страна – Далекий Кодар. Своеобразный горный район в Забайкалье, куда удалось попасть благодаря Геннадию Кабанову, организовавшему поход пятой категории сложности. И не просто «пятёрку», а целую экспедицию с первопрохождениями перевалов. Это было в 1989 году. Уехал я туда через неделю после рождения сына Сергея.
КОДАР. ВЕСЕЛЫЕ КАРТИНКИ
Удивительная страна – Кодар. Своеобразный горный район в Забайкалье, куда удалось попасть благодаря Геннадию Кабанову, организовавшему поход пятой категории сложности. И не просто «пятёрку», а целую экспедицию с первопрохождениями перевалов.
Это было в 1989 году. Уехал я на Кодар через неделю после рождения сына Сергея.
Четыре первопрохождения мы совершили, это очень здорово, потому что чувствуешь себя настоящим путешественником, а не просто «поедателем бульонных кубиков на горной тропе». А вот пятое первопрохождение нам совершить не удалось, чему мы очень рады, даже счастливы, потому что благодаря этой неудаче мы остались живы. То есть неудача обернулась невероятной удачей.
Предполагаемый перевал открылся перед нами неожиданно. Он был так красив, что вызвал реакцию в виде чьего-то свиста. Вернее, свист был вызван не перевала, а удивлением, что нам предстоит его брать. Ведь сколь красив он был, столь и суров, издалека видно было, что взять его будет не просто. Представьте себе провал в хребте, а посередине – скала в виде птичьего крыла. Пути подъёма издалека, конечно, не просматривались, но по традиции начался конкурс на лучшее название перевала.
Были уже и Искра и Чернышова, но такой красоты мы ещё не видели. Стульников сказал: «Ну, труба!». В его устах это обычно звучит как обозначение чего-то из ряда вон выходящего, необычного, в высшей степени сложного, но для названия явно не годилось. Не помню, какие ещё версии были, но победило моё предложение – «Весёлые картинки». Дело в том, что на Кодаре были уже перевалы Пионер и Мурзилка, поэтому предложенный вариант прекрасно дополнял этот ряд, и к тому же весьма красноречиво описывал наши чувства к нему.
Веселые картинки — это «труба»
Когда мы подошли почти под самый перевал, Кабанов со Стульниковым пошли на разведку, а я зарисовывал вид стороны подъема на перевал. Почему-то меня назначили художником группы, несмотря на то, что с нами была Лена Талыгина – профессиональный художник. Разведчики вернулись озадаченными – столь сложным оказался перевал, и не ясно было, как классифицировать его – то ли 3А, то ли 3Б, и неизвестно, что ждало со стороны спуска. Во всяком случае, стало понятно, почему он до сих пор не пройден. Что же, дело к вечеру, а утро вечера мудренее. Весь вечер Кабанов молчал, курил в стороне и поглядывал на перевал.
Утром, когда уже позавтракали, собрали рюкзаки и ждали указаний начальника, ситуация повторилась. Гена не торопился, всё так же молча, курил в стороне. В общем, «Чапай думу думал». Он никак не мог принять никакого решения, как будто чего-то выжидал. И оказалось, не зря. Неожиданно раздался страшный грохот, на перевале, который был прямо перед нами, произошел обвал. Он был такой силы, что долину всю заволокло пылью, и сыпало как раз в том месте, где мы должны были подниматься, и как раз в то время, когда мы уже должны были быть там, если бы не сомнения Кабанова.
Может быть, интуиция, может какое шестое Гены, но наши жизни были спасены. «Я же говорил, труба!» – изрек Сан Саныч. Зато все сомнения начальника исчезли, и мы пошли по запасному варианту – через перевал Мурзилка. А не пройденный перевал так и остался в памяти – под названием Весёлые картинки (на фото).
МЕДВЕЖЬЕ ДЕРЬМО И ОЛЕНИ
Дело было на Кодаре. Спускались мы с перевала на верёвках в полном тумане. Было последнее, четвёртое первопрохождение, где-то слева слышен был звук падающих камней. Уж такой район Кодар – камнеопасный.
Когда спустились, туман немного рассеялся, и на склонах в стороне от места нашего спуска я рассмотрел какие-то следы.
Стульников говорит: «Какие следы, это камень прокатился». Но не прошли мы и десятка метров, как на снежнике обнаружили здоровенные медвежьи следы и кучу дымящегося егойного же помёта.
Вот тебе и камень! Самого Топтыгина нигде не видно, прячется где-то поблизости за камнями. не из приятных. Так и шли, оглядываясь. Не помню, кто шёл последним, но говорят, что медведь задирает последнего. Хотя , если честно , оглядывался я — потому что замыкающим я и был .
До зоны леса спустились часа через три. Перешли реку, разлившуюся широкими рукавами. Поставили палатки на берегу, разожгли костёр, развесили барахло и продукты сушиться. Здесь я впервые увидел вечную мерзлоту. Прямо перед нами крутой обрыв, почвы всего метр, в ней торчат корни деревьев, а ниже – лёд. Бедные кедры и лиственницы – как же они держатся за этот тонкий слой земли? Неожиданно откуда-то появилось небольшое стадо северных оленей. Они пришли и легли у костра с подветренной стороны, прямо в дым – от комаров спасаться. Олени были не дикие – на шее у них позвякивали колокольчики. Такое соседство очень не понравилось Стульникову: а вдруг они сожрут у нас чего-нибудь? Поэтому Саныч нашёл какую-то дубину и прогнал оленей за полкилометра на виднеющуюся вдали наледь.
«Мишка там живет»
Утром оказалось, что олени вернулись, но расположились на острове прямо напротив нас. Игорь Варанкин, у которого были болотные сапоги, перенёс меня на остров к оленям, где мы благополучно и истратили половину слайдовской плёнки, пытаясь сфотографироваться верхом на олешках. Это было трудно, потому что олени не давались, да и немного страшновато было – рога у них здоровенные!
Через некоторое время появился якут, или кто он там, – хозяин оленей. За кружкой чая он рассказал, что пришёл проверить животных. Эти олени ездовые, основное стадо выше по течению реки.
Когда мы спросили о медвежьих следах, якут сказал: «О, мишка там живёт, однако. Там его дом. Вот созреют ягоды, он спустится вниз, а пока баранов ловит». Это «там его дом» в устах аборигена звучало так естественно, что мы поняли: как хорошо, что хозяин не обиделся на нас за что-нибудь. Или не принял за баранов…
КОДАР. ПЕРЕВАЛ ИМЕНИ ЧЕРНЫШОВА С. Г.
4 декабря – день памяти Мастера Спорта СССР Чернышова Станислава Глебовича. Вот уже много лет, как его нет с нами.
Его уважали за то, что он оставил значительный след в истории пензенского туризма. Его любили и с любовью вспоминают до сих пор за его весёлый характер, чувство юмора, за то, что он был настоящим товарищем и другом. Мы называли его Славой. Он был из тех людей, про которых сочиняют такие песни: «Знаете, каким он парнем был…». Вспомните его обаятельную улыбку..
.
Слава был руководителем моего первого похода на Тянь-Шане, в котором он вложил в нас такие понятия, как дисциплина, дух спортивного соперничества, взаимовыручка, стремление к цели через «не могу».
Помню, 10 августа 1983 года, в походе на Полярном Урале – таком малохоженом районе, что на перевалах попадались записки четырёхлетней давности, на вершине Хута-Саурей мы сняли записку туристского клуба г. Брежнев, оставленную в апреле месяце. В записке было сказано, что они сняли записку от августа 1982 года группы из г. Пензы под руководством Чернышова С. Г. И это было таким удивительным и запоминающимся моментом, будто с самим Славой на перевале встретились.
Я горжусь тем, что в 1989 году в составе экспедиции на Кодар под руководством Кабанова Г. В. мне посчастливилось принять участие в первопрохождении перевала, который мы назвали именем Славы. Штатным летописцем была Тамара Дёмина. Об этом эпизоде лучше всего она и расскажет.
Александр Игнатье
Из дневника «Как я лето на Кодаре перезимовал»
13 июля
Прямо перед нами – ригель. Довольно крутой, покрытый камнями и поросший рододендронами. Вопреки прогнозам, вскарабкались мы на него очень быстро. Прошли буквально 100 метров и встали на ночь на отличной «вертолётной» площадке на самом берегу озера. Кодар – страна озёр. Они здесь повсюду – в долинах, в карах, среди морен. И все разные, непохожие друг на друга. Роднит их только одинаково ледяная вода.
Это наше озерцо удивляет и радует разнообразием красок. Рядом с берегом оно голубое, льдинки, опустившиеся под воду, кажутся изумрудными. Середина озера покрыта льдом, но и он имеет совершенно необычный иссиня-чёрный цвет. Как оказалось, выше есть ещё одно, поменьше первого, озерцо. Оно совсем скрыто подо льдом и снегом, но ко всему цветовому многообразию прибавился ещё и розовый цвет. По-видимому, это крошка породы, из которой сложены окружающие его скалы.
С места стоянки перед нами, как на ладони, подъём на перевал и сам перевал. Снежник спускается к самому краю верхнего озера. По мере подъёма он сужается и превращается в узкий, в верхней части до двух метров, жёлоб. Поэтому существует постоянная камнепадная опасность. Как говорит Игнатьев, Кодар – это сказка, не спасёт и каска! И проходить его нужно как можно быстрее, что весьма затруднительно сделать в нашей довольно многочисленной группе.
Подготовка маршрута подъема
Чтобы ускорить подъём завтра, Гена, Саныч и Шура Королёв ушли вешать верёвки.
Оставшиеся участники могут только визуально наблюдать за ними. Ребята быстро удаляются от нас, и вот они уже превратились в маленькие точечки, самая заметная из которых – Гена. Его мы узнаём по красному костюму и белой каске. Они прошли широкий снежник, поднялись по скалам и вошли в узкий верхний жёлоб, а вскоре появились на перевальной седловине, а вернее сказать, на левой ровной полочке. Закрепили там верёвку. Чуть позже до нас донёсся звук забиваемого крюка. Звенящим эхом он отозвался в цирке. Повесили ещё одну верёвку. Быстро съехали вниз по снежнику. Они постоянно были в поле нашего зрения, поэтому к чувству беспокойства не прибавился страх неведения, неизвестности, как было в предыдущей разведке – накануне.
Ребята вернулись усталые, но довольные. Перевал им понравился. Теперь осталось дать ему имя. Мнение было единственное и единодушное. В о Славе мы назвали его именем МС СССР Станислава Глебовича Чернышова. Хороший перевал получил достойное имя. Теперь и на карте Кодара будет Славкино имя. Он ведь тоже прошёл в 1980 году по этим местам. И совсем рядом с перевалом, который спустя десять лет получил его имя. Мог ли он тогда такое предположить?
14 июля
Ночью поднялся страшный ветер, но, к счастью, он ничего не надул. Утро было доброе и солнечное. Позавтракав, приготовленной с вечера гречневой кашей с горячим молоком, и подкрепившись кофе, мы начали подъём на перевал.
По снежнику дошли до первых скал. Группа остановилась, а Саша Королёв ушёл вверх на конце стометровой верёвки. По очереди, т. к. верёвка идет на перегиб, поднимаемся до следующих скал. Здесь нас ждёт Гена и выпускает на следующий участок. В самой верхней части скалы настолько сужаются, что образуют всего лишь метровой ширины коридор. К тому же под снегом оказался лёд. Пришлось выходить на скалы. Идём на «схватывающем». А вот и сам перевал. Выбрались на седловину. Принимаем поздравления с первопрохождением, ждём подхода остальных.
Отсюда, с перевала, открывается замечательный вид. Внизу, со стороны подъёма, как гигантские очки с разноцветными стеклами, два озера. С другой стороны открывается долина истоков реки Дугуа. Намного ниже справа перевал Дугуа (1А) – первопроход наших ребят 1980 года. Жаль только, что поднимается туман. Он очень быстро затягивает всё вокруг белой непроницаемой пеленой. Под его завесой скрылись все прелести гор и путь спуска с перевала.
Теперь, когда вся группа в сборе, начинается сооружение тура. Седловины, как таковой, не существует – это дыра шириной 1,5 метра, поэтому тур строим чуть выше на ровной площадке. Он будет хорошо виден снизу с обеих сторон. Торжественный момент закладывания перевальной записки, затем следует долгая процедура фотографирования у тура всеми имеющимися штатными и внештатными фотоаппаратами. Покончив с традиционным шоколадом, начинаем спуск.
Тамара Дёмина
