Горный перевал имени Королева пензенские туристы прошли в 1985 году. Перевалы высокой сложности требуют от участников силы,
Горный перевал имени Королева на Памире
Тех, кто ходит в горы, привлекают прежде всего препятствия, которые воздвигают они на пути. Это своеобразная игра по преодолению их физической силой, умом и умением, и силой духа – себя. Поход по Памиро-Алаю этим летом в избытке предоставил нам возможность для такой «игры».
Вот горный перевал имени академика Королёва – около пяти тысяч метров высоты. Он высился перед нами как огромная крепость, зияя трещинами, ледовыми стенами, скальными башнями. Ещё в темноте мы вышли на её приступ. Мы карабкались по мореным валам, лезли по скалам, задерживая дыхание, переходили через ледовые трещины, хоронились от срывающихся сверху камней. Нещадно светило солнце, многократно отражаемое льдом и снегом. Пот струился по всему телу.
Наша связка ушла вперёд от основной группы, чтобы успеть наладить до её подхода страховку для преодоления основного, наиболее сложного и опасного препятствия – бергшрунда, гигантского разлома-трещины в месте резкого перегиба ложа ледника.
Работа на большой высоте
Мы шли, попеременно тропя дорогу, выбивая в мокром плотном снегу ступеньки. После каждой полусотни шагов лёгкие словно начинали разрываться. Тот, кто шёл первым, втыкал в снег ледоруб и склонялся над ним, замирал, тяжело восстанавливая дыхание. Высота. Потом, словно ожив, поднимал голову, и движение возобновлялось. Держась ближе к краю ледника – там меньше трещин, мы поднялись, наконец, на ровное снежное поле, и перед нами встала ледовая стена бергшрунда. Высота – метров десять. Под ней – заваленная трещина. Со стены свисает верёвка – её с неделю назад повесили стоящие внизу лагерем латвийские альпинисты.
Неделя – большой срок в горах, где всё постоянно меняется, особенно на леднике. Латыши предупредили нас, что ледовый крюк мог вытаять, и верёвка эта ненадёжна. Но неужели упускать такой случай? Готовая верёвка сэкономит много времени на подъёме. Мы тянем верёвку, повисаем на ней – крюк вроде бы держит. Можно рискнуть – подняться по ней без рюкзака, ввинтить свой ледовый крюк и повесить свою верёвку.
Штурм перевала начинается
Вяжу стремена для подъёма. Стремена – это два капроновых шнура, закреплённых на верёвке схватывающими узлами, с петлями для ног на концах. Схватывающие узлы хорошо передвигаются по верёвке без нагрузки и намертво схватывают её под нагрузкой. Стоя в стременах, нагружая то одно из них, то другое и передвигая выше ненагруженное, можно подниматься вверх. Правда, занятие это долгое и утомительное.
За суматохой не замечаем, как снизу, с ледника, и сверху и изо всех щелей всё выползает туман, начинает идти снег. Погода в горах меняется удивительно быстро.
Я поднимаюсь к самому верху верёвки с нижней страховкой и пытаюсь завинтить ледовый крюк. Но сделать это оказывается невозможным. Размягчённый лёд превратился в рыхлую крошащуюся массу. Долго долблю её в разных местах ледовым молотком, пытаясь добраться до твёрдого льда, но нигде не нахожу его. Снимаю стремена, на кошках и молотке выхожу на верх стенки, но здесь только крутой фирновый склон. Перевала за ним из-за тумана не видно.
В.Панфилов на восхождении
Уже шёл густой снег, усиливался ветер. Ребят внизу за перегибом не только не было видно, но уже и не слышно. Несколько минут мы, надрываясь, кричали друг другу, пытаясь до чего-нибудь договориться. Но я понял только, что мне остаётся лишь ждать. Забиваю молотком ледоруб по самую головку и пристёгиваюсь к нему на самостраховку. Валит такой густой снег, что в трёх метрах уже ничего не разглядеть. Вокруг молочно-белая мгла, где земля, где небо – ничего не разобрать.
Гроза
Началась гроза. Вспышки молний, словно вспышки магния, в толще падающего снега. Гром грохотал со страшным сухим треском. Обычно по числу секунд между молнией и громом определяешь расстояние до грозового разряда. Тут вспышки и треск происходили одновременно. На открытом месте, увешанный
Начинаю замерзать. Мокрая от пота одежда быстро отводит тепло. Особенно мёрзнут ноги. На крутом склоне, привязанный к самостраховке, не попрыгаешь. Я сижу больше часа. Снизу – ни звука. Что там решили? Идёт ли там какая-нибудь работа? Может быть, там разбивают палатки, чтобы переждать непогоду? Но вот меня окликают откуда-то рядом. Из-за ледовой стенки показывается голова Володи Козлова. Значит, штурм продолжается. Он выбирается ко мне и рассказывает о выработанном внизу плане действий. Вскоре наверх, всё также на стременах, выходит Вадим Нырков. Вся наша связка в сборе.
Горный перевал покорен!
Ребята вынесли наверх необходимое снаряжение. Мы забиваем в фирн несколько ледорубов, крепим к ним верёвку и систему блоков-полиспастов. И вскоре «на ура» начинаем вытягивать ребят. Первый даётся с трудом: на высоте такая работа вдвойне тяжела. У кого-то хлынула носом
С двумя ребятами ухожу вверх по склону, где организовываем ещё одну такую же подъёмную систему для дальнейшей транспортировки вверх рюкзаков. Работа идёт весело, азартно. На погоду уже никто не обращает внимания. И она словно смиряется. Когда последний участник группы поднимается к нам, снегопад затихает, и начинает проглядывать солнце. До перевала уже недалеко.
Собирая снаряжение, последним выхожу на изумительно прекрасный перевал, где ждёт меня всеобщее ликование, горячий чай и шоколад. Садишься на камень и, несмотря на страшную усталость, чувствуешь необыкновенное удовлетворение и горячую радость победы. А ребята уже вешают верёвки для спуска.
Владимир Панфилов, октябрь 1985 г.
Прохождение таких сложных перевалов, как перевал имени академика Королева на Памире, требуют от участников огромной