Ледяная трещина (ледниковая) – это разрыв ледника, образовавшийся в результате его движения. Трещина обычно имеет вертикальные стенки. Трещины бывают открытые и закрытые «Снежными мостиками». Они могут быть произвольного профиля, шириной до нескольких метров и глубиной с небоскреб. Последствия попаданий в трещину – почти всегда травмы, реже инвалидность, смерть. Коварство закрытых трещин состоит в их незаметности.
Рассказывает Виктор Михайлович Корженко, спасатель Пензенского пожарно-спасательного центра.
Турист — атеист
В юности я был убежденным атеистом. Этому способствовало отчасти мое пионерское и комсомольское детство. Но главную роль в формировании моих убеждений сыграл мой старший брат Вячеслав, которого я боготворил, которому подражал во всем, которому верил без оглядки.
Когда мне было лет восемь, Славка наставительно произнес: «Бога нет!», отвечая на какой-то детский мой вопрос, и я поверил ему сразу, как, впрочем, всегда и во всем.
Убеждения свои я не поменял, и женившись. Став отцом, на все предложения жены окрестить нашего сына Женьку я категорически отвечал отказом: «Этого не будет!».
В восьмидесятых годах прошлого века, работая инженером на пензенском заводе «Эра», я нешуточно увлекся горным туризмом. Много занимался подготовкой в школе туристов, готовил снаряжение. Это сейчас в спортивных магазинах глаза разбегаются от изобилия рюкзаков, курток, ботинок, ледорубов и прочих предметов альпинистского снаряжения, а когда мы начинали, в магазине можно было только «вибрамы» из грубой свиной кожи.
В горах ощущаешь каждый грамм в рюкзаке и мне несказанно повезло в том смысле, что я по случаю стал обладателем целого тормозного парашюта от военного самолета. Он был из легкого и прочного капрона, как раз нужного оранжевого цвета, весь прошит стропами. Распарывал я его полгода (это был адский труд!), а потом из его кусков моя жена-рукодельница сшила мне все, что было необходимо: палатку, анорак, штаны, бахилы и прочее. Все «парашютное» снаряжение я проверял неоднократно в походах разной категории сложности, и оно меня ни разу не подвело.
В мае 1987 года я собрался на Эльбрус.
Эльбрус — мечта всех туристов
Этот седой гигант, как называл его поэт В.А.Жуковский, манит к себе всех любителей горных восхождений. Вот почему манит – не объяснит никто. Считается, что это активный отдых без цивилизации… Что это стремление посмотреть на землю с высоты птичьего полета… Что это проверить себя, зная, что до тебя там уже были тысячи твоих ровесников…
Но тот, кто проверил себя, побывав на Эльбрусе, заболевает болезнью «синдром восходителя». Иначе говоря, без гор искал, ледников, морен он уже жить не может.
Эльбрус господствует над всеми другими горами Кавказа, он виден со всех вершин хребта, с равнинных территорий, из Закавказья и даже с палуб пароходов, плывущих вдоль восточных берегов Черного моря. Недаром силуэт этой горы стал как бы символом и своеобразным гербом всего, что относится к Кавказу.
Очень давно Эльбрус был настоящим вулканом, а теперь числится в группе самых грандиозных потухших вулканов. Высота Эльбруса равняется 5642 метрам.
На Эльбрусе суровый климат, роднящий его с арктическим районом. Средняя температура самого теплого месяца – минус 1,4 градуса. Осадков на Эльбрусе много, но они выпадают только в виде снега.
Май месяц на Кавказе считается межсезоньем, более трудным для походов. Но зато можно вырваться на недельку с работы (или даже чуть больше, прихватив пару отгулов, используя двойные майские выходные).
Неисправная «кошка»
… В нашей группе собрались три Владимира – Кабанов (руководитель), Панфилов, Козлов – и я. Мы решили подняться на Восточную вершину Эльбруса не по классическому маршруту от «Приюта одиннадцати», а по новому для нас восточному маршруту.
Пока ехали в поезде, осматривали свое снаряжение. Я вытащил из рюкзака «кошки», которые в последний день перед отъездом взял в клубе. Оказалось, что у одной из них нет заднего дугового пяточного крепления. Я было подумал, что выронил, обыскал все под полкой, но не нашел. Владимир Кабанов сказал мне строго, что кошку надо обязательно починить. Я приспособил для ремонта прочный, как мне казалось, кусок веревки. Но об этом потом.
… Вышли мы на маршрут из поселка Эльбрус. В ущелье реки Ирик мы нагнали группу, и, к нашему удивлению, она оказалась тоже пензенской! Руководил группой мой знакомый Школьников (фамилию его я запомнил по аналогии с его профессией – он работал школьным учителем). Вечером обе группы встали на ночевку рядом.
С утра дул сильный ветер. Группа Школьникова ушла на час раньше, но на перевале Ирикчат мы их догнали. Ветер все усиливался, и Школьниковская группа приняла решение не рисковать и спуститься вниз к нарзанному источнику Джилы-су, а мы решили двигаться дальше.
Встреча с ленинградскими альпинистами
Пошли по леднику Ирикчат в связке к языку Ачкерьякольского лавового потока. Пересекли ледник и за его краем обнаружили две пустые палатки. Рядом с палатками мы остановились на отдых. К полудню сверху к палаткам пришли семь человек – альпинисты из Ленинграда. Они рассказали, что были на Восточной вершине. Мужики были сильно измотаны, но счастливы. По их словам, им повезло с погодой – была хорошая видимость. Такое редко бывает в межсезонье.
Вспомнились стихи А.С.Пушкина:
Великолепная картина!
Престолы вечные снегов,
Очам казались их вершины
Недвижной цепью облаков,
И в их кругу колосс двуглавый,
В венце блистая ледяном,
Эльбрус огромный, величавый
Белел на небе голубом.
Владимир Кабанов, наш руководитель, воодушевленный рассказом ленинградцев, предложил не оставаться здесь на ночевку, а подняться выше – на четыре тысячи семьсот метров – туда, где ленинградцы видели подходящую для палатки площадку у нижнего края кратера Восточной вершины. Дальше по маршруту такой возможности больше не будет нигде.
Ночевка в кратере
Мы начали подъем по лавовому потоку. Видимость была хорошая, но ветер становился все сильнее и сильнее. Площадку в кратере Восточной вершины мы нашли быстро, поставили палатку. Но из-за быстрого подъема самочувствие у всех резко ухудшилось. Еда в нас не лезла, а скорее наоборот. Единственный наш спаситель – примус, на котором мы грели чай – живительный напиток в горах.
Учитывая наше самочувствие, Владимир Кабанов решил для акклиматизации утром спуститься вниз.
Спали мы плохо. Ветер все усиливался, трепал палатку, но парашютный капрон и не такое выдерживал. Утром снизу подошла еще одна, московская группа, человек 10, встала рядом с нами, разбив три палатки.
Погода начала резко портиться: появилась снежная крупа, видимость ухудшилась. Ветер был такой силы, что погнул алюминиевые стойки нашей палатки. Пришлось сесть по углам и держать ее своими телами. У москвичей ветер порвал конек одной из палаток, и им пришлось перебраться в оставшиеся две. Так мы прожили три дня. Видимость была нулевой. От спуска пришлось отказаться. Идти мы не могли ни вверх, ни вниз.
Ко всему еще, Володя Козлов случайно за что-то задел рукавом своего пуховика и порвал его. По всей палатке летал пух из его куртки, лез в кружки с чаем, в нос, в глаза. А когда пушинка прилипала к языку, — рвотный рефлекс был гарантирован, тем более что нас всех и так мутило.
Штурм вершины
Особенно плохо было Володе Козлову: он чаще других выскакивал из палатки. Ночью третьего дня, после очередной «вылазки», он вернулся в палатку и сказал: «Ребята, над нами видны звезды!». Сразу приняли решение делать восхождение: «Выходим в два часа ночи».
Короткий . Волосы я по тем временам носил длинные (модная стрижка до плеч). Шапка от беспокойного сна с меня сползла, и волосы мои примерзли к ткани палатки. Когда утром скомандовали подъем, я не смог оторвать голову от пола. Так и пришлось пожертвовать клочком волос ради Восточной вершины.
Завалили палатку камнями от ветра, и вышли на маршрут. На высоте пять тысяч сто метров (у Володи Кабанова был самолетный высотомер) мы были около девяти часов утра. Меня стало рвать одной желчью, однако после этого, как ни странно, я почувствовал себя лучше. Очень плохо было Володе Козлову, но он держался силой воли, упрямо шел вперед. Вот наконец-то она – Восточная вершина!
К моему удивлению, она оказалась совсем не вершиной, а скорее площадкой. Козлова мы почти внесли на нее – ему стало совсем худо. Кабанов с Панфиловым пошли искать записку в контрольном туре, а я остался приглядывать за Козловым. Ветер был такой силы, что на него можно было спокойно ложиться.
Пришли ребята назад, сказали, что записку не нашли: всё засыпано снегом.
Двинулись в обратный путь к палатке в кратере. Видимость ухудшалась с каждой минутой.
Мужики, помогите!
Навстречу нам поднималась московская группа. Шли они в связках. Мы остановили их, сказали, что они упустили уже время для подъема сегодня, предложили вернуться. Но мужики ответили, что они сами с усами и продолжили путь.
Вернувшись в лагерь, разобрали камни с палатки и остановились на заслуженный отдых. Дружище примус напоил нас чаем. Сил не было, но настроение у всех было радостное, что мы все-таки поднялись на вершину.
Вдруг услышали крик: «Мужики, помогите!».
Вылезли из палатки и видим, что кричат двое из московской группы. У них, оказывается, сдуло одну связку.
В горах непреложный закон – оказание помощи тем, кто в ней нуждается. И не важно, что пять минут назад ты не мог пошевелить усталыми ногами.
Мы встали, снова начали натягивать на себя снаряжение. Чуть привалили палатку и пошли выручать тех, кто «сами с усами». Успели пройти несколько сот метров, как увидели москвичей – всю группу. Оказалось, что сорвавшиеся упали на снежный надув, примыкавший к камням. Остальные смогли их вытащить без нашей помощи. Один из упавших повредил ногу, но шел сам при помощи друзей. Как говорится, легко отделались.
Решение спускаться вниз
В лагере мы попили чаю. Поскольку были в снаряжении, пришла идея не ночевать в лагере. Еще было светло, в низ, как известно, ноги идут быстрее. Решили, что ночевать будем внизу: либо там, где стояли ленинградцы, а если сил хватит – то уйдем ниже перевала. А там уже трава, «пампасы», как говорят туристы.
Двинулись в обратный путь. Видимость между тем ухудшилась – из-за порывистого ветра и снежной крупы. Вытянешь руку – кончики пальцев уже не видны.
Я шел третьим после Кабанова и Панфилова. Володя Козлов замыкал группу. Вот и опасный ледяной участок. Идем и думаем: когда же он закончится? Где же камни? Их нет. Как выяснилось впоследствии, из-за плохой видимости мы отклонились влево на склон лавового потока, сплошь покрытый льдом.
И снова вопрос: куда идти? Очень опасно двигаться дальше по льду при плохой видимости. Угодишь в трещину – верная смерть. Остановиться? Палатку здесь ставить было негде из-за крутого склона.
Решили вернуться назад в кратер, там переждать непогоду. Я сделал несколько шагов, и тут у меня порвалась веревка на заднике «кошки». Должен пояснить, что кошки обувают не прямо на горные ботинки, а на бахилы-чехлы из капрона, простеганные синтепоном, чтобы ноги не мерзли.
После потери «кошки» нога моя в капроновом чехле попала на лед и сразу заскользила. Я упал и сбил с ног идущего за мной Володю Козлова. И он, и я в молчании – от неожиданности – понеслись по льду.
Ледяная трещина
Я скользил по льду и пытался зацепиться ледорубом, как нас учили на занятиях, но скорость падения была высокой, и ледоруб вырвало из рук. Рюкзак я скинул, пытаясь сгруппироваться и перевернуться.
Несколько десятков метров я скользил по склону, цеплялся ногтями за лед, пытаясь тормозить. Содрал в все ногти, пальцы рук свело судорогой…
Правду говорят, что в минуту смертельной опасности пред человеком проходит вся его жизнь как бы в одно мгновение. Я увидел всех своих близких людей, особенно своего маленького сына, мне очень хотелось жить.
Наконец упал куда-то вниз, следом за мной прилетел мой рюкзак. Сверху светлое пятно – там небо. Понял, что упал в ледовую трещину. Подумал: «Это смерть». На занятиях в туристской школе нам говорили, что человек замерзает в трещине быстро, где-то в течение часа-полутора.
Поясню: ледяная трещина – это разрыв ледника, образовавшийся в результате его движения. Трещина обычно имеет вертикальные стенки. Трещины бывают открытые и закрытые «Снежными мостиками». Они могут быть произвольного профиля, шириной до нескольких метров и глубиной с небоскреб. Последствия попаданий в трещину – почти всегда травмы, реже инвалидность, смерть. Коварство закрытых трещин состоит в их незаметности.
…Стараюсь делать минимум движений, ведь я мог упасть на снежную полку. Повернешься неловко – полка сорвется, и рухнешь вниз еще глубже. Пошевелил руками, ногами – вроде позвоночник не сломан. Повернул голову и вижу перед собой ботинок Козлова. Первая мысль, что Володьке оторвало ногу о камни, потому что тела его я не вижу. Трогаю ботинок и слышу: «Тебе же говорили: почини кошку!». И еще добавил крепкое соленое мужское словечко.
Чудесное спасение
Все это я слушал, как музыку, и мне стало легче от мысли, что умирать буду не один, хотя и нехорошо было так думать. Спросил Володьку, как он? Оказалось, что у него тоже все цело. Перед ним валялся мой рюкзак. Достали из него спальник, накрылись для тепла и стали кричать. Понимали, что нас в такой ураганный ветер вряд ли услышат. В удачу верили мало, но продолжали кричать.
И вдруг голоса: «Вы живы?».
Как рассказывал потом Кабанов, они не слышали, как мы сорвались, они с Панфиловым обернулись, а нас нет. Решили искать нас или наши трупы, хотя понимали, что вероятность нас найти ничтожна. Пока шли вниз по нашему следу на склоне, нашли мою слетевшую кошку, потом ледоруб. Дойдя до первой трещины, они услышали наши голоса.
Наши!!!!! Нас нашли! Это просто чудо, что они услышали нас!
Содранные в руки меня не слушались. Козлов обвязал меня поданной сверху веревкой. Мужики вытащили меня наверх. Следом вытянули Володю.
И вот мы стоим на краю трещины. Ураганный ветер, ничего не видно. В какую сторону идти – непонятно. Можем опять попасть в трещину. Стоять тоже нельзя, замерзнем. Неизвестно, сколько эта погода продлится. Понимаем, что каменный лавовый поток, по которому нужно спускаться, где-то близко, там спасение, там можно поставить палатку, есть шанс выжить, но где он?
Господи, раздвинь облака!
И тут я, впервые в жизни, подняв голову вверх, взмолился: «Господи! Если уж Ты не дал мне умереть, то помоги еще раз – хоть на пять минут проясни небо, раздвинь облака, покажи, куда нам идти!».
И, не поверите, внезапно луч света пробил снежную мглу, озарил окрестность. Мы посмотрели в ту сторону, куда он светил, и увидели примерно в 60-ти метрах от нас лавовый поток. Двинулись в его сторону по краю трещины. Почти дошли до камней. Свет снова померк. Но мы были спасены!
Поставили палатку, согрели чай.
Проспали часов двенадцать. Когда проснулись, было уже светло. Ветер был по-прежнему сильный, но видимость идеальная. Руки меня плохо слушались, содранные ногти кровоточили. Ребята решили меня немножко разгрузить. В рюкзаке у меня лежала плоская алюминиевая фляжка со спиртом (НЗ берут на всякий случай).
Кабанов крикнул мне, чтобы я передал фляжку ему. Я зачем-то бросил ее. Фляжка с литром спирта красиво, как птица, полетела вверх – такой силы был ветер, подхвативший ее. Мы проводили ее грустным взглядом. Все смотрели на меня и «добрыми голосами» припомнили мне все: «Кошку не починил, спирт улетел, сам знаешь, кто ты».
Это я суть передал, они же высказались более выразительно.
Путь вниз прошел без приключений. Прошли ледник и перевал Ирикчат. За перевалом нас встретило солнце. Тепло. Как в другой жизни.
А я шел и думал: Как, неужели Бог меня услышал? Меня, который в Бога не верил и так много агитировал против Него… Да, получается, что услышал… Ведь это именно Он, и только Он мог совершить это чудо – лучом света пробить мглу, раздвинуть облака».
На сердце было и радостно, и тревожно. Что-то новое наполняло душу, и это новое еще нужно было осмыслить, передумать, перечувствовать…
Я обернулся назад, посмотрел на Эльбрус и подумал: «Еще вчера мы все могли умереть. Но Господь спас нас».
Цирк и церковь
… Вот и Пенза. Я дома. Сынишка рассказывает о том, что произошло интересного в жизни, пока меня не было.
— Я в цирке был, — говорит он, перепутав слова «цирк» и «церковь». – Там дядя в длинном платье дал мне свечку.
Я поднимаю глаза на жену и спрашиваю:
— Ты все-таки окрестила его?
Она выжидательно смотрит на меня и думает, что сказать.
Ответ быстро нашелся. Я сам его озвучил:
— Ты все правильно сделала!
Так я пришел к вере.
Потом вместе с друзьями-альпинистами я строил в Пензе Покровский храм…
… Уже нет в живых Володи Панфилова – умер после дорожно-транспортного происшествия. А Владимир Кабанов в этом году поднимался на пик Победы. к горам – это навсегда.
Ноябрь, 2018 год.
Рассказ Виктора Корженко взят из книги «Господь слышит нас», Бедула О.И., Самара, ООО «Книжное издательство», 2018
(1) комментарий