Приполярный Урал – край голодных комаров и мошки. По количеству этих крылатых микровампирчиков на одного туриста этот район превышает все другие районы, вместе взятые. Потом это обстоятельство даёт право каждому «приполярнику», сидя у костра где-нибудь на Бурчихе и, отгоняя назойливых комаров, говорить: «Разве это комары, вот я помню на Приполярном Урале…».
Но, конечно, привлекает нас Приполярный Урал вовсе не комарами с мошкой, а чем-то другим. Напечатал я эти строки и задумался: а, правда, почему все мы, туристы, стремимся в этот комариный и холодный край?
Возможно, дело в том, что с точки зрения пешеходного туризма район идеальный. На одном маршруте можно пройти и болота, и тайгу, и перевалы, и сделать выходы на скальные вершины. А потом, при желании, сплавиться вниз по реке. В общем, мечта пешеходника.
А может, просто потому, что разлапистые ели с белоствольными берёзами под моросящим холодным дождём нам всё же роднее, чем причудливо изогнутая арча на Западном Тянь-Шане, а, тем более, полуголые пальмы на фоне неестественно синего неба.
Первый раз я попал на Приполярный Урал почти случайно. Мы с Богатырёвым Володей в 1990 году планировали поход на Западный Саян. Были полностью закуплены продукты, готово снаряжение, на руках были билеты. Но за несколько дней до нашего выезда пришло официальное сообщение в Пензенскую МКК, что район закрывается для посещения самодеятельными туристами из-за национально-криминальных волнений с кровавыми разборками. Не скажу, что нам стало страшно, но добраться до начала маршрута, по всей видимости, стало весьма проблематично. Чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно проведенный отпуск и потерянный сезон, сдали билеты, решив срочно поменять район. А выбрать было из чего – географическая карта СССР большая. Решение пришло почти сразу. Где ещё не были, туда и пойдём, т. е. на Приполярный Урал.
Отпуск начинался через несколько дней, а у нас не было ни карты, ни маршрута, ни билетов, никакой информации о районе, вообще ничего. Кроме уже расфасованных продуктов, готового снаряжения и горячего желания выйти на какой-нибудь маршрут. Срочно были изучены несколько отчётов о походах этого района, и с Володей Богатырёвым мы заложили свою нитку маршрута и график.
Группа наша была небольшая: Богатырёв Владимир, Климов Александр, Костарев Андрей, Нечаев Владимир (москвич, врач-гастроэнтеролог), Соков Николай (москвич, врач-гинеколог). Москвичи опыта спортивных походов не имели. Может поэтому, может ещё почему, но гинеколог в первый же обед чуть не отрубил себе палец. Заготавливая дрова, махнул себе топором по руке. Рана была достаточно серьёзная, и наши москвичи-врачи немедленно приступили к своей работе. Достали из ремнабора капроновые нитки и обычную швейную иглу. Стали опускать иголку с ниткой то во флакон со спиртом, то в пузырёк с . Таким образом, продезинфицировав всё и спиртом, стали зашивать рану. Начал шить гастроэнтеролог. Но гинекологу не понравилось, как он шьёт. И гинеколог начал накладывать стежки сам себе одной рукой, а гастроэнтеролог ему ассистировать. Я первый раз в жизни видел такой садизм, а также расход спирта в походе исключительно в медицинских целях. Всё это сопровождалось непонятными комментариями с терминами на латинском языке. Я имею в виду действительно латинский язык, которым владеют последователи Гиппократа, а не тот лексикон, на котором говорят временные жители местных поселений.
Операция у костра прошла успешно. Сразу после неё мы пообедали и пошли дальше. А ведь в первый момент, увидев рану, я был уверен: поход закончился. До этого в походах у нас самая большая травма была – это мозоли (тьфу, тьфу, чтобы не сглазить). Но тут решение принимали врачи, и с диагнозом «рубленая рана левой кисти» Николай Соков продолжил маршрут. Что делать, больничный лист в походах не даётся. На всякий случай он прописал себе антибиотики, и пять дней регулярно принимал их, строго выполняя своё предписание. Забегая вперед, скажу, что никакого заражения не случилось, а швы были сняты в конце похода.
Но на одного дежурного у нас стало меньше. До конца похода Николай мог только дрова в костёр подкладывать одной рукой и ложку держать. Но, учитывая мужество, с которым он сам себя зашивал без наркоза, никаких претензий к нему не было. Как он тогда одной рукой рюкзак собирал, до сих пор не понимаю.
А маршрут начинался с Аронецких болот. Не самая интересная, но своеобразная часть похода. Не так часто мы ходим по настоящим большим болотам. Тут главное – постоянно быть внимательным. Ведь привычных ориентиров – вершин, хребтов, притоков здесь нет. Нередко туманы ограничивают видимость, солнце обычно скрыто за тучами, звёзд в полярный день не видно по определению, а стрелка компаса в высоких широтах из-за магнитного склонения показывает вовсе не на Север, а куда-то в сторону.
Но народ по болотам ходит, и в ключевых местах кое-где стоят вешки – в местах, где реально можно утонуть, если уйти с тропы. Огромное спасибо тем, кто их ставил. Но, всё же, ориентироваться надо постоянно. Иначе уйдёшь «не в ту степь».
Аронецкие болота. Впереди Н. Соков.
Был такой эпизод. Двигаясь вперёд по тропе, я услышал, как сзади что-то булькнуло, и сразу обернулся. Оказалось, уже знакомый вам Николай Соков зачем-то шагнул в сторону, и тут же оказался в болотной тине почти по пояс. Ну, прямо как Андрей Миронов в фильме «Бриллиантовая рука» в известном эпизоде на рыбалке. Пришлось гинеколога вытаскивать, т. к. самостоятельно вылезти из этой тины с рюкзаком очень непросто. После этого мы поняли, что здесь «варежку» разевать не надо, а идти в таких местах надо внимательно, и лучше – след в след.
А самый интересный аттракцион здесь – качающееся болото. Честно скажу, мне было немного жутковато, когда шёл по качающейся тропе, которая сильно колыхается под тобой, как будто ковровая дорожка, подвешенная над землей. Особенно, когда идёшь первым. Кажется, вот-вот и провалишься. Но, наверное, верхний слой, типа дёрна, очень прочный, потому что никто не провалился. Но мне всё равно было жутко.
Обилие воды на болотах безгранично. Но хорошая питьевая вода не всегда есть. Помню, встали на обед на большом высоком лесном острове среди топей. Быстро набрали дров и зачерпнули из большого углубления, похожего на родник, воды. И увидели, что в котелке кишмя кишат головастики. Другого источника воды не было. Тогда мы отфильтровали воду от этих организмов, пропустив её через широкий бинт (аптечка, сами понимаете, благодаря врачам, была укомплектована как никогда).
Головастиков набралась почти полная кружка. Живность эту мы выпустили, а точнее – выбросили, обратно, а в котелок на всякий случай опустили маленькую щепотку марганцовки. После чего покипятили воду подольше. Может, и съели мы тогда на обед каждый по паре-другой головастиков, но это уж не специально.
Экологи говорят, что роль болот в экологии Земли ничуть не меньше, чем лесов. Это такие же «лёгкие» Земли и для баланса кислорода в атмосфере они просто необходимы.
А ещё говорят, что на болотах водится всякая «нечисть». Мы никого не встретили. Ни кикимор, ни водяных, никого. Вообще никого. Никого, кроме Алевтины Кузиной «сотоварищи». Произошло это неожиданно. На третий день пути, находясь в отрыве от цивилизации, мы уже начинали привыкать, что кроме нас нет никого в целом мире, по крайней мере, на болотах уж точно. Как вдруг откуда-то сбоку раздался шум раздвигаемого кустарника, и на нас вышла небольшая группа. И… тут увидели знакомые лица! Небритую физиономию Анатолия Савина, в частности.
Ну, знаете, мир конечно тесен, но не до такой же степени! Оказывается, наши маршруты частично совпадали, сроки тоже. В Пензе это выяснить не успели, потому что наша группа не заявлялась, а маршрут был определён накануне выезда. Но как здорово встретиться в тысяче-другой километров от дома вот так, вдруг! Незапланированная встреча была недолгой. Обменявшись мнениями о местных болотах, мы пожелали друг другу счастливого пути, и пошли каждый своими тропами.
Это не единственная такая неожиданная встреча с друзьями на маршруте. Спустя год, здесь же, на Приполярном Урале, под горой Манарага, я лоб в лоб столкнулся с Александром Игнатьевым. Та встреча была настолько курьёзной, что не могу не рассказать о ней.
Волею судеб в следующем, 1991 году я опять попал на Приполярный Урал. Поход был уже спортивный, IV к. с. под руководством Олега Юдаева и с участием многоопытных туристов из Пензы-19. Радиальный выход на Манарагу совершался без рюкзаков, естественно. Поэтому на гору мы просто бежали и вовсю прыть, особенно на ровных участках. Теперь я считаю, что это мы тогда так выпендривались, но в то время бежать в гору было обычным делом. При этом мы растянулись друг от друга на какое-то расстояние. Чтобы догнать группу, я прибавил ходу. И тут на скорости чуть не сбил, или меня чуть не сбили, на узкой тропе в лесных зарослях такого же сумасшедшего, который бежал ещё быстрее, только в обратную сторону. Столкновение для обоих было настолько неожиданным, что мы ошалело и молча уставились друг на друга. Первое моё впечатление было, что такой анорак как на этом сумасшедшем мне почему-то знаком. Тут до меня начинает доходить, что в анораке – Александр Игнатьев!
Если бы я столкнулся с йети, удивился бы меньше. Йети – это понятно, но что здесь делает бегущий Игнатьев?! Оказалось, делал то же самое, что и я. Проводил свой законный отпуск на Приполярном Урале, отдыхая в походе III к. с. под руководством Геннадия Янкина. А бежал он с горы Манарага, на которую бежал я. Сашка изумился не меньше. По выражению его лица я понял, что он тоже поражён встречей, и смотрел на меня, как на инопланетянина.
Мы оба не могли даже предположить, что можем вот так столкнуться в прямом смысле этого слова где-то «у чёрта на куличиках». В Пензе никак не можем встретиться, а тут на тебе! Вероятность таких столкновений, наверное, равна нулю. И раз такие встречи происходят, значит, судьбы не поддаются математическому описанию. Жаль, только времени на общение совсем не было. Буквально через несколько секунд мы уже бежали во всю прыть в противоположные стороны. И всё-таки здорово, когда случаются такие столкновения.
В. Богатырёв на отдыхе.
А сейчас возвращаюсь к повествованию о походе 1990 года.
Как я уже говорил, болота – не самая лучшая часть похода. Поэтому когда сквозь рассеявшийся туман мы, наконец, увидели перед собой каменную гряду, мне хотелось крикнуть: «Горы, горы!» Как моряки после долгого «хождения» по морским просторам кричат: «Земля! Земля!».
Теперь путь наш проходил по живописным местам. Уральские пейзажи непохожи ни на какие другие. Здесь нет крутизны Кавказа и уж, тем более, Фанских гор. Но, глядя на скальные выступы в густом обрамлении елей на фоне реки, приходишь к мысли: «Если где и есть полная гармония в природе, то она здесь, на Приполярном Урале». Хотя, возможно, моё мнение предвзятое. Всё-таки я здесь родился. Ну, не совсем здесь, а на Среднем Урале. Но хребет-то один.
К сожалению, густой туман не дал нам зайти на гору Сабля. Просто неинтересно было делать восхождение при видимости десять метров. Ждать «у моря погоды» мы не стали, и проскочили дальше, до реки Седью.
Тут пора рассказать о рыбалке. Ни один рассказчик, побывав в этих местах, не может обойти эту тему, даже я, не рыбак, с точки зрения любого настоящего рыбака. Все реки здесь богаты рыбой. Основная рыба в горных реках Приполярного Урала – хариус. Отсутствие спортивных целей в походе позволили нам уделить рыбалке столько времени, сколько хотелось. А хотелось нам столько, сколько могли съесть.
Благодаря отсутствию описторхоза, солитёра и прочей заразы, приготовление рыбы здесь можно упростить до минимума. Вкуснейшее блюдо, недоступное для приготовления в пензенских реках по причине заразы – сугудай. Это когда сырую рыбу чуть-чуть посолить, слегка сдобрить уксусом, немного потрясти в миске, и тут же съесть. Поверьте, это намного вкуснее, чем после любой кулинарной обработки.
Рыбы в реках действительно много. Но, если честно, хороший клёв не в любом месте. Нам повезло. На днёвку мы стали на слиянии реки Вой-Вож с притоком. Очень живописное место и, как оказалось, очень «клёвое». Мы достали рыболовные снасти, и тут началось. До этого я думал, что фраза «рыба ловится прямо на голый крючок» – это сильное преувеличение, характерное для настоящих рыбаков. Поэтому не поверил, когда наш главный рыбак Александр Климов с восторгом крикнул, мол, «здесь даже наживка не нужна!». Тут Сашка продемонстрировал мне заброс удочки с пустым крючком. Поплавок сразу ушёл под воду, и рыболов изящным движением выудил небольшого хариуса. Я попробовал повторить этот фокус.
Главный рыбак А. Климов.
У меня получилось с первого раза. Голодный хариус принимал крючок за корм и тут же становился жертвой своей доверчивости. Опытным путём мы определили, что на такую глупость способен только совсем молодой хариус, длиной до двадцати сантиметров. Но если хочешь поймать рыбу крупнее, будь добр, сначала поймай муху для наживки. Клёв был такой, что на поимку мухи времени уходило больше, чем потом на лов хариуса на эту муху. Весь этот процесс был чрезвычайно увлекательным и азартным. Огорчало одно. Мы не могли съесть столько рыбы. Хорошо, хоть всё это происходило на днёвке, и мы позволили себе такой грех, как обжорство. Был объявлен «Рыбный день». Наше уральское меню: на первое – «хариус сугудай», на второе – «хариус уха», на третье – «хариус жареный», на четвёртое – «хариус какой хочешь».
Такая шальная рыбалка у меня была раз в жизни. В других местах лов рыбы – это всегда мало динамичный, требующий усидчивости процесс, и для меня утомительный.
Рыболов-стажёр А. Костарев.
Покидать «клёвое» место было жалко, но на следующий день все рыболовные снасти были в рюкзаках, а мы под рюкзаками шли по тропе. А пока шли по тропе, попутно кормили комаров и мошку. Как эти кровососы обходились без нас в этой глуши, непонятно. Столько времени не есть! Зато понятно, почему с таким упорством этот гнус летит на нас, залетая и заползая под одежду в поисках нашей крови. Уйдём мы, а когда ещё сюда забредёт очередная жертва? Репеллент помогает, но ненадолго. Тогда аэрозольных репеллентов не было, а были обычные пластиковые флакончики «Тайга». Вова Богатырёв просто умывался, обильно смачивая лицо и шею этой жидкостью. А Вова Нечаев внедрил своё «ноу-хау». Смочил сетку-авоську с крупной ячейкой репеллентами надел себе на голову. Так и шёл весь поход с авоськой на голове. Удивительно, но это оказался самый эффективный способ сохранить эту часть тела от укусов кровожадных насекомых. В другие места его кусали так же, как и нас.
В. Нечаев в авоське.
На Приполярном Урале много интересного, а иногда встречается непонятное. Один раз, двигаясь левым берегом реки Седью, мы сделали привал после очередной ходки. В пяти метрах от тропы увидели лужу диаметром метра четыре. Александр Климов подошёл к луже и зачем-то опустил в лужу палку. Дна не достал. Тогда взял палку большую. Опять не достал дна. После этого он вырубил хлыст длиной больше двух метров. Дна не достал. Тут уже всем стало интересно, и мы приступили к исследованию странной лужи. Лужа оказалась колодцем неизвестной глубины и неизвестного происхождения. Стенки колодца были вертикальными. Хорошо, что Сашка не ступил в эту «лужу». Нырнул бы с головой. Утонуть в такой «луже» проще пареной репы. Мы попробовали измерить глубину верёвкой, привязав к ней большой камень. Но нам так и не удалось узнать глубину этого провала. Если бы это был шурф, то рядом был бы отвал породы. Но это место было абсолютно ровным на десятки метров вокруг. Так как акваланг мы с собой не взяли, пришлось прекратить, и мы ушли восвояси. На я сделал фото Неопознанного Лужеобразного Объекта
Бездонная лужа (Неопознанный Лужеобразный Объект).
Другое уникальное место расположено у подножия горы Колокольня. Я думаю, многие там были, делая восхождения на Колокольню. Но, наверное, не все знают, что там удивительное эхо. Чтобы узнать об этом, нужно ведь громко крикнуть, а чего кричать без надобности? Так все и проходят мимо. Удивительно это эхо тем, что повторяет не одно слово или два, а целые предложения до пяти слов. Причем с удивительно чёткой дикцией, без гулкости и бубнения. Это место у подножия Колокольни со стороны небольшого озера, за которым «цирк» правильной полукруглой формы с почти вертикальными стенами. Они-то и отражают звук, сфокусировав его при отражении на кричащего. В те времена видеокамер не было, а жаль, ведь эхо не сфотографируешь.
Здесь живёт удивительное Эхо.
Что ещё удивило меня на Приполярном Урале – это обилие капов на берёзах. Капы встречаются и в нашей полосе. Но там их можно увидеть чуть ли не на каждой берёзе. Разной формы и разного размера, от маленьких до весьма больших. Мы встретили группу туристов, которые по ходу маршрута на каждом привале доставали специальные ножи, и из этих капов вырезали посуду – чашки, солонки, сахарницы и т. д., вырезая сердцевину у заготовок-капов. Один из туристов-резчиков не поленился и распаковал свой рюкзак, чтобы показать нам свою берёзовую посуду. Мы увидели почти готовый сервиз из большого числа предметов. Ни одна чашка не была похожа на другую, хотя и одного размера. Каждая сахарница или солонка – единственные в своём роде. Всё это выглядело не только оригинально и со вкусом, но и высокохудожественно. Все мы знаем, что есть туристы-пешеходники, есть туристы-горники, а также туристы-водники, туристы-лыжники, туристы-велосипедисты. А мы встретили туристов-рукодельников, причём на категорийном маршруте. Каждый из этих рукодельников вернётся из похода домой с сервизом.
Ну а наше творчество заключалось в фотосъёмке и киносъёмке. Саша Климов фотографировал слайды на стереофотоаппарат, который он сделал сам из двух фотоаппаратов «Смена». Тогда ещё не было термина «3D-изображение». А мы, благодаря рукодельнику Климову, на «точке» после похода любовались уральскими пейзажами в 3D-формат
А. Климов со стереофотоаппаратом.
Однажды для съёмки очередного пейзажа я отошёл от тропы подальше. Среди деревьев что-то белело. Подойдя поближе, я увидел роскошные оленьи рога. Большие и ветвистые, они лежали на траве. Я водрузил находку сверху на рюкзак, и теперь до конца похода постоянно цеплялся своим трофеем за кусты, деревья, каменные уступы, и всё то, что было на пути. А вот живого оленя в том походе видели только раз, зато очень близко. Идя по тропе первым, я увидел чуть в стороне от тропы за низким кустарником торчащие рога. Они были совсем рядом и почему-то немного шевелились. Сообразив, что рога шевелятся не сами, а при помощи головы, на которой выросли, я замедлил шаг. Осторожно поднимая фотоаппарат, который у меня всегда наготове, я собирался запечатлеть рога вместе с их владельцем. Вдруг у меня над ухом раздался истошный крик Климова: «Андрюха, я тоже рога нашёл!!!» При первом же звуке рога вскочили, и под упругий звук топающих копыт вместе с их законным владельцем умчались прочь.
Я был раздосадован, что Сашка спугнул мою рогатую фотомодель, а Сашка сильно расстроился, что от него убежали рога. Очевидно, это был старый олень на отдыхе, раз подпустил нас так близко. С испугу он развил такую скорость, что мы не успели, не только сфотографировать, но даже рассмотреть его.
А рога Сашка всё-таки нашел. По пути мы встретили группу туристов, и разговорились с ними. Увидев на моём рюкзаке рога, они рассказали, что дальше на нашем пути, по левому берегу реки Вангыр, будет «кладбище оленьих рогов». Это место, где олени сбрасывают рога. А может, место брачных боев, где друг другу рога обламывают. Благодаря полученной информации, мы действительно вышли на ту поляну размером со школьный стадион, где под ногами валялось множество рогов. Правда, все они были почти разложившиеся, изъеденные мелкими червячками, которые прогрызают эти крепкие , как древоточцы дерево. Этих останков было много. Как будто действительно кладбище. Но, кроме рогов, других костей не было видно. Как я сказал, все рога здесь были старые. Очевидно, проходящие мимо туристы разбирают свежие. Сашка Климов нашёл более-менее приличные. Теперь его рюкзак тоже был украшен ветвистым трофеем. И он тоже цеплялся им за всё подряд.
Как и положено всякому таёжному району, Приполярный Урал богат дичью. Но ружья у нас с собой не было. Поэтому взлетающие из-под ног куропатки улетали целыми и невредимыми. Ну и ладно, пусть себе летают. Зато в наш рацион вошли грибы и ягоды, в основном черника и брусника. Ягоды попадаются не на каждом шагу. Но, если уж встретились, то ешь, сколько хочешь. Черничные заросли бывают такие густые, что собирать можно горстями. С брусникой не так. Ягода мелкая, а рвать её приходится по ягодке. Но где ещё поешь в таком количестве такую ягоду? Так что с голоду в этих местах не умрёшь. А для поднятия тонуса здесь растёт золотой корень. Пусть не такой мощный, как на Алтае, но действие оказывает.
Когда говорят об Урале, нередко упоминают и об уральских самоцветах. Недаром даже в народных уральских сказках звучит эта тема. Здесь немало редких минералов и драгоценных камней, есть даже промышленные разработки по их добыче. Про малахит, которым знаменит Урал, знают все. Но здешние горы хранят практически все виды самоцветов. Так, например, на плато Парнук находится крупнейшее месторождение горного хрусталя-волосатика, прозванного так за вкрапления нитей минерала рутила в кристаллах. Этот вид хрусталя редок и сюда специально организуются экспедиции и приходят «чёрные» геологи. В Интернете я нашёл фото минералов и драгоценных камней, хранящихся в музеях. На табличках всегда указывается место находки. Оказалось, многие экспонаты найдены именно на Приполярном Урале. Особенно много таких находок в районе горы Неройки. Перечислять названия минералов не буду, открывайте геологический справочник – и дальше по алфавиту. Среди нас специалистов в этой области нет, поэтому наше зрение фокусируется только на грибах и ягодах. А все камни под ногами для нас – это естественные препятствия.
Я помню, как мы чертыхались на реке Вой-Вож, подворачивая ноги на осклизлых камнях размером с кокосовый орех. Как раз там, где у нас была днёвка и рыбалка. После похода я стал читать литературу о Приполярном Урале. И в книге «Приполярный Урал» издательства «ФиС» нашёл цитату – описание геологом тех мест. По его словам дно реки Вой-Вож усыпано ониксами. Я так думаю, это те самые булыжники, на которых мы ломали ноги на рыбалке. Зато, благодаря нашей неграмотности в части минералогии, наши рюкзаки были свободны от камней.
Тащить на себе тяжёлый рюкзак – самое неприятное в походе. Поэтому мы не отказались от возможности доехать последние километры нашего маршрута на попутной машине «Урал». Водитель – расконвоированный зэк Юрас, отбывавший срок за фарцовку видеомагнитофонами, любезно согласился подбросить нас до железнодорожной станции за 200-граммовый флакон спирта.
Спирт был спрятан в моторном отсеке, рюкзаки закинуты в кузов, и мы поехали прямо по мелкому руслу реки Сыня, как на катере. Ощущение такое, будто действительно плывёшь на катере. За бортом журчит вода, и волны расходятся, как от моторной лодки.
Уже на въезде в посёлок стоял КПП со шлагбаумом, и «Урал» подвергли досмотру. Солдаты осмотрели всю машину, кроме моторного отсека. Убедившись, что всё чисто, подняли шлагбаум, и мы поехали дальше. Добрый зэк Юрас довёз нас прямо до железнодорожной станции Сыня.
Это была конечная точка нашего маршрута. На этом бы и точку в рассказе поставить, если бы не случай, из-за которого наш поход чуть было не продлился на неопределённое время. Дело было так. Наш поезд проходил по станции глубокой ночью, и стоянка была всего две минуты. Когда же пришёл наш состав, выяснилось, что мы – единственные пассажиры на станции. В этом факте нет ничего особенного, но особенное было в том, что двери у всех вагонов были закрыты. Спали все, проводники в том числе. Наверное, пассажиры на этой станции – большая редкость. Мы подбежали к своему вагону, стали сильно стучать и громко кричать, пытаясь разбудить хоть кого-нибудь. А в ответ – тишина. Напоминаю, что стоянка – две минуты. Это значит, что у нас было времени на посадку всего 120 секунд. И с каждой секундой наша надежда занять места согласно купленным билетам таяла. Куковать бы нам, наверное, на далёкой станции Сыня, если бы не Николай Соков. Тут он проявил такую прыть, которую от него никто не ожидал. В соседнем вагоне мы увидели приоткрытое окно в купе. Коля рванул туда, и с разбегу допрыгнул до края окна. Подтянулся (швы с раны были сняты всего несколько дней назад) и, проскользнув в окно как уж, ввалился в купе. Как прореагировали пассажиры на ночной «захват» купе и что они подумали, трудно сказать, ведь кругом одни зоны с колючей проволокой. Так что не завидую я тем пассажирам.
Сопротивления нашему «спецназовцу» никто не оказал, через несколько секунд проворный гинеколог отворил засовы, и мы не менее шустро запрыгнули в вагон. Состав тронулся. В нормативное время 120 секунд мы уложились.
А тут и проводники проснулись. Плохо соображая, что произошло, они никак не могли понять, откуда мы взялись. Вид у нас, наверное, был ещё «тот». Злые, небритые, в непонятно какой одежде, возбуждённые, один забинтованный. Поэтому все наши претензии на русском языке они выслушали без возражений.
В итоге мы всё-таки заняли места согласно купленным билетам. Путешествие заканчивалось. Под стук колёс мы катили всё дальше и дальше от Аронецких болот, от реки Седью, от реки Вой-Вож, от реки Вангыр, и других мест с такими непривычными географическими названиями. Нас ждали дома, а позади остался Приполярный Урал – край голодных комаров и мошки.
Андрей Костарев.
(6) комментариев