В 1967 году группа студентов радиотехнического факультета Пензенского политехнического института (ППИ) отправилась в байдарочный поход IV категории сложности, чтобы пройти реки Полярного Урала.
Четвёртая категория сложности присвоена маршруту за трудности, связанные с тяжёлой физической нагрузкой в условиях Заполярья. Это, прежде всего, «бечёвник» – движение вверх по течению, экипаж тащит судно на бечеве, по рекам Хараматолоу (31 км) и Малая Хараматолоу (9 км).
Иногда по пояс в воде, температура которой около 5°С. Затем пешая часть – волок по тропам, вездеходным дорогам, тундре и болотам (21 км) через водораздел до реки Бурхойла. Далее частые волоки по 500 м на очень маловодной Бурхойле (31 км) и преодоление мелких озер Варчато (10 км) и Войкарский Сор (20 км). Эти озёра в ветреную погоду могут быть непроходимы, а в засушливый сезон труднопроходимы.
Предлагаем вам ознакомиться с путевым дневником одного из участников похода.
Фотоальбом участников похода смотрите здесь.
Лето 1967 года. Водный пешешлёпотный поход по Полярному Уралу.
Руководитель: Кручинин Г. И.
Овцы господни: Володин В., Клопов М., Белоглазов Ю., Тарахова К., Петрова Т.
День первый. 19.07.1967 г.
Этот поход был задуман нашим «руками водителем» давным-давно, а когда – он и сам не знает. Главное – для похода надо набрать кадры, из которых можно будет сколотить более или менее подходящую группу.
Целый год шла агитация! И в самый последний момент, наконец-то, группа… распалась. Причин всяких много. Оставшийся большой осколок развил бурную деятельность по подготовке этого самого похода, дабы в короткое время закончить всё и ехать к Воркуте, за Полярный круг, чтобы испробовать вёсла, характер и, главное, тех харчей, что едва уместились в 11 упаковок.
Группа подобралась самая разношёрстная (в прямом смысле этого слова), то есть, по «шерсти», опыту и склонностям. Сейчас самый момент дать им всем небольшие характеристики.
Гена Кручинин — морской волк
Гена Кручинин – это уже старый морской волк. Износил не одну тельняшку. Пережил такие бури в Карелии, каких вам никогда не пережить! А уж, сколько заклеил он «форточек» на видавшей виды своей байдарке! Теперь она – сплошная заплатка, и стала похожа на галошу, которая много лет валялась на помойке, выгорела и потрескалась от дождя и ветра. Однако он собирается на этой водочерпалке идти под адмиральским флагом впереди нашей флотилии.
Единственный поддержкой в этой авантюре для него является большая клизма, которую он боготворит и везёт в специальной коробке. В этом самом походе наш «руками водитель» взял на себя непосильную ношу: стал совмещать должность адмирала, финансиста, завхоза, главного охотника (за тушёнкой) и всякие другие должности. Вот через это самое он с утра решает со своим матросом, Таней Петровой, проблему: какая разница между общественными деньгами и личными? Несмотря на все недостатки адмирала, команда верит ему и предана до конца, ибо наш «руками водитель» может водить руками, даже если ему завязать глаза.
Витя Володин – прошёл водное крещение тоже в Карелии, на должности матроса. В этом походе он получил повышение, и идёт капитаном, взяв к себе матросом беззащитного человека Катю Тарахову, дабы можно было безнаказанно эксплуатировать его и объедать, ибо он славился большим ртом и вместительным желудком. Как капитан, он несколько дней подряд приводил в порядок свою галошу, а матрос варил ему пшёну кашу (изредка) и пропадал у своих родителей.
Но вначале этого похода произошло что-то невероятное: Витька отказался от куска колбасы! Мочи не было! При доставке шмоток на вокзал он совместно со своим матросом и остальными соучастниками использовался как основной пеше-гужевой транспорт. Ох, и нелёгкая эта работа – тащить шмотьё на Пензу-раз!
Реки Полярного Урала ждут нас
Ехать хотели прямым поездом до Воркуты, но, волею судьбы или злого рока, ехать пришлось через Москву. Добро хоть, что прицепили к поезду пустые вагоны, в одном из которых мы забили целое купе.
Проводница сказала, что в тех краях, куда мы едем, даже можно купаться. Одно купе было полностью оккупировано нами. Забили все полки, и даже часть упаковок пришлось разместить в соседних купе.
После бессонной ночи все отошли в царство Морфея, изредка просыпаясь, чтобы сходить «до ветру» или по каким другим надобностям. Благополучно добрались до Москвы. Началась перебазировка вещей с одного вокзала на другой.
Добро, что они рядом, и всё же при втором заходе зашли не на ту платформу, чуть не потеряв Катю, которая сторожила вещички. И, если бы она отчаянно не махала руками и не кричала истошным голосом, мы бы её не заметили, и пришлось бы распроститься и с ней, и со шмотьём. После всех необходимых хлопот и сухого ужина, состоящего из куска подового хлеба и банки китового мяса на двоих, которое не едят даже собаки в голодное время, предались очень интересному занятию: ожиданию поезда. А ждать надо 14 часов!
День второй. 20.07.1967 г.
Прежде всего, я продолжу краткие характеристики каждому члену флотилии.
Юрка Белоглазов – пишет сам о себе. А писать о себе очень просто и приятно. Каким хочу, таким и стану, какую хочу, такую характеристику себе и дам, а уж себя я не обижу. Я сразу скажу, что я хороший, но, в то же время, самый безответственный товарищ. Крещение я тоже получил в Карелии в качестве матроса, а теперь, конечно, повышен в чине, выбился в капитаны. Имею в своём подчинении здоровенного матроса Мишу Клопова. Трудная предстоит мне задача: сделать из тёмного деревенского детины выученного матроса. В этом походе обременён следующими должностями:
1. Завхоз (по недоразумению).
Как обладатель сей ответственной портфели, имею личную бляху, которую привожу ниже. Надпись по контуру говорит сама за себя. Скрещённые ложки тоже многое дают понять. Посредине не глаз, а болт, коим оная бляха на грудь крепится. Слева рука просящая. Это руки моих сопоходников. Справа – дающая, моя;
2. Главный рыбак (по призванию);
3. Летописец (по собственному желанию);
4. Капитан (по указке свыше);
5. Гитарист (просто так);
6. Главная тягловая по безвыходному положению;
7. Поэт (отчасти);
А попросту, я самый безответственный товарищ.
Таня Петрова – матрос адмиральский. Надо сразу сказать, что она ужас как не любит свиное сало! Поскольку она класс привилегированный, то в поход идём без кулинарных . Придётся топить рыбий жир или гнать дёготь, ведь без масла блины будут пригорать и все будут комом. Она, вдобавок, занимает должность главврача и везёт с собой кучу порошков. Они все перемялись, и получился порошок от всех болезней: и от живота и от головы сразу. Ест мало, это очень ценное качество матроса.
В большом водном походе впервые. Мызгала ранее зимой по горам и в прочие пижонские походы. Кадр закалённый и надёжный.
В одной байдарке с вампиром
Катя Тарахова – матрос Витьки Володина. Известна более под кличкой «вампирище». Очень опасна в гневе. Увлёкшись, может оторвать голову или ещё чего-нибудь и съесть с удовольствием. Ест больше, чем капитан. Я ему не завидую. Поставляла для этого похода патроны собственного производства. Адмирал боится стрелять ими, кабы заряд не был слишком сильным! Однако, как известно из истории, бабы в военном деле всё делают наоборот (почему их и не берут в армию) и патроны им нельзя доверять. Катин патрон представляет следующую картину: в гильзу насыпана дробь, затем слой соломы, далее порох, потом, чтобы всё это не высыпалось, положен пыж из мятой газеты, сбоку привязан капсюль. В этом походе она совмещает ещё должность главной портнихи, хотя иглы ни разу в руках не держала и думает, что дыры зашиваются навозными вилами. Придётся нам зашиваться самим или ходить драными. Новичок, но с закалкой. Калилась там же, где и Таня Петрова.
Последний кадр это Миша Клопов – матрос Юрки Белоглазова, деревенский битюг, который ни разу не видал моря, не только уж порогов. Личность тёмная и, вероятно, с коричневым прошлым. Таланты свои проявляет скупо и нехотя. Будет, так сказать, внештатным иллюстратором нашего дневника. Первые наброски вам посчастливилось видеть выше. Носит с собой приёмник собственного исправления, который после этой переделки ловить станции перестал, а вот рычать и свистеть научился. В искусстве жрать – не мастак, капитан этим очень доволен. Даже, если бы он работал ложкой по мастерам, то всё равно бы ходил голодным, так как его капитан – жрец со стажем и своеобразной техникой, коя позволяет ему держать в ДОТе второе место после знаменитого Пути. Отличается грубой физической силой, и поэтому используется как основной таскатель всяких тяжестей.
Лирические отступления кончились
Лирические отступления кончились. Теперь снова начинается эпос.
Сначала все, конечно, фраерились, говорили о том, о сём, то теплота и блаженство на желудке после китового мяса и усталость постепенно склонили мятущиеся головы на упаковки где-то за углом Ярославского вокзала, возле мусорных ящиков, недалеко от места сборища местной шпаны и блатных типов и типиц. Это была бурная ночь, полная всевозможных выкриков на русском языке и на матерном, полная шума машин и топота людской толпы. Москва предстала перед нами наизнанку – показала своё «дно».
Ночевка на вокзале
долго не шёл к капитанам и к Мише Клопову. Они не рискнули заснуть. Витька Володин рискнул и чуть дорого не поплатился. Тот час появился пьяный верзила и, склонившись над ним, стал копаться в разрезе на штанах, и только бдительность адмирала спасла его от омовения оным верзилой.
Вскоре около нас стали разыгрываться лирично-драматичные сценки с лобызаниями и клятвами на матерном языке. Эти клятвы так ласкали наши уши и души, особенно наших девушек.
Потом рискнул уснуть адмирал, но простудил «пятую точку», и окочурился, то есть, проснулся. Начавшийся дождик заставил нас перебраться в кассовый зал на всеобщее внимание толпы. Особенно всех привлекает моя бляха. Все ломают головы, силясь понять её мудрость, но, наверное, думают про меня, что я носильщик, только самый среди них главный, ведь у прочих такой бляхи нет. Ждём далее. Уже осталось перебиться 6 часов! Сейчас идём закупать кое-что пожрать, время пролетит ещё быстрее.
Наконец-то! Куплены все продукты, объявлена посадка на поезд «Москва – Воркута». Есть несколько вагонов, идущих до Лабытнанги, но они спальные, нам бы желательно попасть в них, но, поскольку билеты взяты в общий вагон, – едем в Воркуту. Бог даст день, Бог даст и пищу. Ближе к Воркуте всё должно утрястись.
От Москвы народу едет пропасть! Благодаря нашей оперативности мы быстро прошмыгнули мимо проводницы и заняли купе.
А проводница в это время давала наставления незадачливой пассажирке, осмелившейся взять с собой три чемоданчика! Это ж надо подумать! Главное – оперативность.
Жирно поужинав, разместились на ночлег, кто как сумел! В результате чего, все спали, а Витька с Мишкой бодрствовали. Может, они просто сторожили вещи, а, может, просто не хотели. Ведь после бессонной ночи всегда не хочется спать ещё суток трое, по крайней мере! А остальные спали, ведь после бессонной ночи наверняка проспишь трое суток, не просыпаясь.
День третий. 21.07.67 г.
Когда он начался, трудно сказать. Для Генки Кручинина, нашего адмирала, – рано, Миша Клопов с Витей Володиным только отошли на покой, а остальные тоже с редкими просыпами почивали до второй половины дня. Адмирал, в конце концов, не выдержал и сыграл подъём. Жрать-то ведь хочется сильно тем, кто рано встаёт и долго говеет. Конечно, всем завтрак показался довольно скудным, но, на мой завхозный взгляд, весьма роскошный.
День прошёл незаметно. Ландшафт меняется прямо на глазах – широколиственные подмосковные леса переходят в вологодские с преобладанием осины, стали появляться сосны и ели, болотца; наконец, явственно стал вырисовываться дорогой сердцу полярный пейзаж: чахлые извитые берёзки, полярные берёзки, полярные ивы, озерки. Но всю дорогу от Москвы до Сейды вдоль железнодорожного полотна тянулся кипрей, только, чем дальше на север, он всё ниже и ниже ростом.
День четвёртый. 22.07.67 г.
Адмирал поднял всех рано. Часа, говорит, через два с половиной будет Сейда, и надо складываться. Проводник из спального вагона посоветовал к нему не перебираться и сберечь по 1,40 руб. на рыло на чёрный день. Прибыли в Сейду. Выгрузились. Походили. Попили водички. В час дня поехали на поезде, состоящем из пассажирских вагонов, товарных и вагона-лавки, который снабжает местное население продуктами. Через это самое поезд двигался страшно медленно с частыми и долгими остановками.
Вскоре въехали в Уральский хребет. Голые седые холмы. Кое-где в углублениях лежит снег. Растительность скудная. С одного из холмов сбегает ручей, который дальше становится всё полноводней и шире. Это верховья реки Собь, по которой пролегает наш маршрут. Вплотную к железной дороге подходит пограничный столб «Европа – Азия». Не успели наши фотографы заснять его. Вся надежда на обратный путь.
В том месте, где собирали байдарки, была группа геологов. Перед сном помылись в бане. Пригласил нас местный дизелист. Особенно блаженствовал адмирал, которому перед отъездом не удалось помыться. На радостях пришлось распить бутылочку «Столичной», коя была вообще-то припасена для других целей. Угомонились поздно и уснули под покровом белой ночи.
Дни пятый и шестой. 23 и 24.07.67 г.
Вести дневник с каждым днём всё труднее. Времени на это остаётся совсем немного.
Утром снялись с берега и тронулись в путь. Вода в реке кристальной чистоты. Река идёт в несколько рукавов и изобилует перекатами. Порогов было всего два. Оба прошли нормально. В первый день прошли 40 км. Заночевали чуть ниже поселка Харп. В Харпе есть лагерь для заключённых. Соседство с ними не очень-то приятно.
Во второй день прошли 48 км. Были только перекаты. Когда байдарка скребётся дном о камни, душа переворачивается. На одном из перекатов адмирал сделал «форточку». Погода стоит отличная. Пока везёт. Вампирчики не очень злобствуют. «Репудин» пока лежит в мешках. Попался по пути брошенный лагерь геологов. Его мы обстоятельно обследовали и позаимствовали кое-что для нас полезное. В этот день я заболел. Промочил ноги и заболел. Температура была 38,1. Таня меня лечила. На ночь надел всё, что было, закутали меня, как могли, и я всю ночь дрожал от холода.
Всё перекаты, да перекаты…
Дни седьмой и восьмой. 25 и 26.07.67 г.
С утра стали подниматься вверх по реке. Ох, и нелёгкая это работа – из болота тащить бегемота. Нашу байдарку тянет матрос (а не капитан, как другие) Миша Клопов, по причине болезни капитана. Второй день тянет снова Миша. Для профилактики. Третий день он, может, тоже будет тянуть её вверх по реке.
Витька Володин всю дорогу упражнялся в бросании спиннинга. Ловил, что попадётся. Пока только одни бороды. Он стал выдающимся рыбаком-бородником, специалистом по распутыванию бород. Долго осваивали теорию кораблика. Наконец, Миша Клопов сконструировал вполне приемлемый, и дело пошло на лад. Жареные хариусы и уха из них стали постоянными блюдами. Рыбка эта довольно приличная, по килограмму, но самая распространённая – 600 г. Поймать шесть штук – дело двадцати минут.
Адмирал с Витькой идут в болотных сапогах, а Миша в обыкновенных. Сначала он берёгся, а потом лез по воде по плечи и, что самое главное, не схватил даже насморка. Подниматься ещё долго, два дня.
Дни девятый и десятый. 27 и 28.07.67
Первый прошёл в обычных хлопотах по волочению байдарок вверх. Генка, Витька, Миша тащили, Катя, Таня и я шли по берегу и занимались ловлей хариусов.
Второй день начался с того, что Таня за завтраком о сухарь сломала зуб. Потом ей в этот день исполнился 21 год.
Потом Витька вспомнил, что забыл подарок Тане где-то на прошлой стоянке. Пошёл назад искать. Потом заболел Генка. Я тащил вверх Витькину байдарку. Он дал мне свои болотные сапоги. Долго шёл сухим, но под конец пришлось всё-таки искупаться. Последствий никаких. Вечером по поводу дня рождения было небольшое торжество. Была вскрыта последняя фляжка со «Столичной», специально предназначенная для этой цели. Мы с Мишей были как раз дежурными по кухне. Сварили какао – самую большую кастрюлю, и уважили своих сопоходников… Что-то все часто мызгали в чапыжник среди ночи… Адмирал назначил подъём рано, но все, конечно, опять проспали. Ох, и крепок на свежем воздухе!
День одиннадцатый. 29.07.67 г.
Ушли вслед за группой москвичей на последние километры. Москвичи произвели разведку и сказали, что надо пройти ещё километра четыре до тропы. Эти 4 км мы тащились целый день. Из нашей байдарки воду отчерпывали кружкой, но и это не спасало. Ибо на её хилом истлевшем корпусе зияли две пробоины, которые можно было заткнуть кулаком. Одну обнаружили и заклеили в аварийном порядке, а через другую вода продолжала прибывать, и её продолжали откачивать кружкой… На ужин были пойманы хариусы, часть которых засолили на пробу.
День двенадцатый. 30.07.67 г.
Считали раны на байдарках и клеились. Не мы, а в смысле, байдарки. Получилась вынужденная днёвка. Опять ловили хариусов.
Дни тринадцатый – пятнадцатый. 31.07. – 2.08.67 г.
Волок. Перетаскивали байдарки из одной реки в другую. Была 20 км. Преодолевали её короткими перебежками – сначала в одну сторону с половиной шмоток, потом возвращались за другой половиной. Здесь нас обошла группа москвичей, что шла после нас. Носились они со своими мешками, как реактивные. Я спросил, в чём секрет их скорости. Их руководитель, многозначительно подняв палец к небу и чуть сбавив темп, изрёк: «Надо чёрный кофе… с лимоном!» Только, на наш взгляд, это – дудки! Потрогали мы их рюкзаки – наши намного тяжелее. Они, наверное, жратвы совсем не взяли – понадеялись на уток и рыбу. Но, поскольку, по этому маршруту туристы шастают, как пижоны по Московской, таковые прекратили быть. Вот они и мчатся, по выражению Генки Кручинина, галопом по Европам, дабы быстрее из этого дикого края выбраться в столицу.
Доволоклись до озера Хойла-Ты. Здесь напали на гектары морошки и нажрались до чёртиков. У адмирала, то ли от удовольствия, то ли от усердия, выскочил типун на языке. Наша медсестра Таня прижигала его зелёнкой.
На подходе к озеру Генка подстрелил куропатку. Был суп с ейным мясом. А дабы суп чем-нибудь пах, сдобрили его сливочным маслом.
День шестнадцатый. 3.08.67 г.
Пешком дальше идти не захотели и решили сброситься по ручью Пурман-Юган до реки Бурхойлы. Сначала всё шло хорошо. Ручей петлял довольно интересно среди кустов и зарослей осоки. Матросы шли по бережку и щипали ягоды. Им была назначена встреча у одного из озёр. По прибытии на место «рандеву», оных там не обнаружили. Вдали мелькала реактивная группа москвичей, а сбоку от них из чапыжника торчали чьи-то пятые точки. Адмирал, взгромоздившись на плечи Витьки Володина, долго разглядывал в бинокль. Наконец, он облегчённо вздохнул и сказал: «Порядок! Пошли». Мишкину точку было видно за три версты и невооружённым взглядом, однако, стоило убедиться окончательно. В бинокль она, конечно, не поместилась, и адмиралу трудно было разобрать, где горы, а где …, если бы в это время не появилась Танина пятая точка.
Дальше по ручью пришлось идти не так уж долго, ручей вскоре осклабился, и байдарки заплясали по камням, как рыба на сковородке. Стали обносить по кочкам и проклятым зарослям полярной берёзки. Наткнулись на бывшую стоянку геологов, где и заночевали.
По ручью Пурган-Юган пробирался караван
День семнадцатый. 4.08.67 г.
После обноса продолжили путь по треклятому ручью. Попадалось морошки гектара полтора. Задержались минут на пятнадцать, подчистили площадь, всё равно пропала бы даром. По пути Генка подстрелил селезня-чирка.
Вписались в ручей Бурхойла. Правда, это скорей река, чем ручей. Ветер с гор сбивал байдарки с истинного пути, направляя их на камни. Когда проплывали мимо стоянки другой группы москвичей, из одной палатки высунулась бородатая голова и молвила: «Привет!» Далее она изрекла:
– Ох! Здесь и рыбы! Пропасть!
– Хариусы? – спрашиваю я.
– Килограммовая рыба, – бает она.
– На что ловится?
– Наши на Пай-Ёр все ушли.
– Мы тоже собираемся.
– Счастливо!
Вскоре среди реки выросла сплошная гряда камней, кою рациональнее обнести. Мы высадились на берег…
К сожалению, на этом записи в дневнике закончились. Наш летописец увлёкся другим делом – сочинял стихи и по вечерам у костра пел нам свои песни.
Адмирал тоже вёл записи, но уже без таких лирических отступлений, как в дневнике у Ю. Белоглазова.
Путевой отчёт руководителя похода Кручинина Геннадия
Г. Кручинин, главный добытчик дичи
19.07.1967 г.
Поезд №191 (почтово-багажный с прицепными вагонами) довёз нас до Москвы. От Москвы до станции Сейда – поезд №80 (в 14.10). Ехать на Воркуту через Москву дороже, чем на прямом поезде, на 1,5 руб. (общий вагон) и дольше примерно на сутки.
20.07.1967 г.
Ехали и спали. Из Москвы есть прямые (прицепные) вагоны до станции Лабытнанги, 2 спальных и 1 купейный. Многие туристы стараются попасть в них.
21.07.1967 г.
Спали и немного ели.
22.07.1967 г.
Ехали до 10.30 Пересадка на поезд «Сейда – Лабытнанги». Станция Собь – несколько домиков и большой забор для снегозадержания, имеется отличная баня с парной, работает по субботам. Надо сказать, что здесь (станция Собь) наиболее удобный подход к реке, так как выше или мелко, или болото. Здесь река 50-60 м. Вода исключительной прозрачности. Ночи белые и холодные (желательно иметь надувные матрасы). Рядом стояли геологи, размечали трассу под газопровод «Лабытнанги – Сейда», вдоль реки Собь.
Изумрудная вода и горы
23.07.1967 г.
Поплыли вниз. Вода изумрудная. На любой глубине дно – каменистое, галечное. Температура воды около 10ºС. Шли 7 часов. У посёлка Харп два порога. Пороги проходимые. Здесь же лагерь заключённых (отлично видно с реки). Кругом невысокие горы, покрытые мелкими хвойными деревьями (у подножья), мхом и лишайником. В долинах гор – небольшие снежники.
24.07.1967 г.
Продолжаем спуск по Соби. Порогов больше нет, но перекаты встречаются. Река становится широкой и многоводной. Идти по ней легко, но медленно. Птиц не видно, рыба на ходу не ловится.
25.07.1967 г.
Дошли до Хараматалоу, в её устье две протоки (выбрали правую). Байдарку ведём с помощью двух верёвок. Начали ловить рыбу. Хариус ловится везде и неограниченно (в поход по Харе можно планировать рыбу, как продукт). Птицы нет, изредка встречаются утки с утятами. Местность становится всё более гористой (горы подступают вплотную к воде), подъём увеличивается, часто попадаются большие пороги, но воды ещё много.
26.07.1967 г.
Опять подъём по Харе. Берега хорошие, вести байдарку можно, но воды становится меньше. Рыбы много (хариус). Ловится на кораблик, удочку. Насадка – муха, блесна и т. д.
27.07.1967 г.
Идём дальше, воды меньше, перекатов больше. Вода холодная, 8ºС, но кое-кто пытался выкупаться. Кто до шеи, кто до колен (по собственному желанию). Без желания были мокрые «с ушами».
28.07.1967 г.
Воды совсем мало, идти тяжелее, часто разгребаем русло руками, байдарки очень ободрали (даже сквозные дыры). Сегодня день рождения Тани.
29.07.1967 г.
Прошли вверх по Харе за ручей Оник-Шор (около него нет тропы). Остановились за ручьём километра за 1,5-2. Дальше идти невозможно. Река превращается в ручей. Остановились на правом берегу. Очень удобное место. Хариус всё ещё ловится.
30.07.1967 г.
Днёвка. Клеим байдарки (после Хары). Вокруг много дров. Ягод нет.
31.07.1967 г.
Первый день волока. Тропа отличная, проходит по лесотундре, местами по болоту. Попадается морошка, голубика, но пока ягод мало. Прошли 6 км – 2 ходки по 45 мин. Получилось на двоих, на экипаж, четыре мешка: в 2-х упаковках – байдарка и 2 рюкзака. Движение по дороге челноком: проходишь ~1 км с рюкзаком, бросаешь его, возвращаешься и подтаскиваешь свою часть байдарки и так далее. Ночевали в зарослях полярной берёзки. Вода в 300-х м.
Подножный корм
1.08.1967 г.
Волок до озера Хойла-Ты. Толпа та же, растительность та же. Перед озером – большая поляна с морошкой и голубикой. Морошки наелись до отвала. Убита куропатка (их тут много). Озеро большое, но мелкое, рыба не ловится.
2.08.1967 г.
У озера 4 объявления, что здесь начинается р. Пурман-Юган, и по ней можно сплавиться в р. Бурхойлу. Река Пурман-Юган вытекает из озера, ширина её 2-3 м, в верховье она – настоящий лабиринт, течение слабое, идти – одно удовольствие.
Но средняя часть реки оказалась непроходимой, то есть, перепад воды большой, сплошные камни и водопады. Пришлось обносить 1 км, не разбирая байдарки.
3.08.1967 г.
Прошли ещё с 1 км и спокойно пошли по лабиринту Пурман-Югана. Попадаются утки. Вошли в ручей Бурхойла (ширина до 50 м). Ручей очень бурный и порожистый, но плыть можно (желательно по одному в лодке). Разбили базовый лагерь в 1,5 км от реки Бурхойла. Отсюда начали поход в горы в надежде покорить высочайшую вершину Полярного Урала – Пай-Ёр.
4.08.1967 г.
Начали поход на гору Пай-Ёр. Ручей Бурхойла перешли вброд, затем по плоскогорью до реки Бурхойла. Много попадается морошки и голубики. Идти приходится по зарослям полярной берёзки, которые местами выше колен, вдоль реки – кочкарник, по нему вообще идти нельзя, лучше идти по камням, но надо внимательно смотреть под ноги. Ночевали в предгорье, дрова несли с собой из базового лагеря. В горах дров нет совсем.
Дальше идёт краткое описание без дат
А Пай-Ёр где-то там…
Пай-Ёр не покорили, по ошибке зашли на соседнюю вершину, посмотрели с неё Пай-Ёр. На повторное восхождение времени не имели, но всё же получили массу впечатлений. Вернулись в лагерь.
Далее по маршруту пошли по реке Танью. Протяжённость реки – около 60 км. Вода в реке очень прозрачная, голубая, порогов нет, но течение быстрое. Очень красивые берега. Ширина реки – 40-60 м. Рыбалка замечательная. Хорошо ловится рыба «на дорожку». Здесь Витя Володин поймал на спиннинг тайменя. Ближе к устью река расширяется, берега становятся низкими, течение замедляется.
Танью впадает в озеро Варчато. Озеро мелкое (до 2 м), богатое рыбой. Протяжённость (от реки Танью до реки Варчатовис) – 11 км, в ветряную погоду волна крутая, берега заболочены, стоянку найти трудно.
Из озера пошли по реке Варчатовис. В переводе с ненецкого Варчатовис – «река, вытекающая из чистого озера». Протяжённость – около 13 км, ширина – 60 м, глубина – до 3 м. Есть несколько перекатов и шивер. Порогов нет. Очень красивые берега, поросшие хвойным и лиственным лесом. Хорошая рыбалка, ловится окунь и щука.
Впадает Варчатовис в реку Войкар, быструю, широкую и полноводную. Есть несложный порог, много глубоких перекатов. По Войкару дошли до Войкарского Сора. Это большое, но очень мелкое озеро, которое в засуху превращается в болото (сор). По нему шли около 25 км. Вышли к посёлку Усть-Войкар, на левом берегу озера. Из посёлка ушли по Горной Оби. Идём вниз по Горной Оби. Вошли в протоку, ведущую к пос. Шурышкары. Это конечный пункт нашего маршрута.
Ждём попутный катер. На нём добираемся до Салехарда. Из Салехарда на пароме переправились через р. Обь на станцию Лабытнанги. А там поезд на Москву. Весь поход, включая дорогу, продолжался 32 дня.
Карельская
Слова и музыка Юрия Белоглазова
Карельских озёр с голубою водой
Мы исходили немало с тобой,
По Воньге-реке все пороги прошли
И домой налегке с рюкзаками пришли.
Припев:
А сосны шептали
Нам сказки-мечты,
Где-то осталась
За вёрстами ты,
И белою ночью
В голубой тишине
Далёкой звездою
Ты снилась во сне.
Остались кострища на скалистых брегах,
Да дороги в бродячих сердцах.
А в карельские ели, перекаты и пни
Влюбиться успели за недолгие дни.
Припев.
Последний порог волной прошумел,
Последнюю песню нам ветер пропел.
Байдарки собрали, притих наш отряд,
А губы шептали: «Вернёмся назад…»
Припев.
А сосны притихли и молча стоят,
Лишь волны седые одни говорят,
Да где-то далёко в родной стороне
Девчонка вздыхает, быть может, по мне.
Вспомним давние походы.
Посвящается выпускникам ППИ 1966 года
Слова и музыка Юрия Белоглазова
Вспомним давние походы,
Вспомним давние костры,
Пролетают наши годы,
Как осенние листы…
Разошлись по всем дорогам
Наши старые друзья,
Но походы по порогам
Позабыть никак нельзя.
Только сердце всё такое –
Тянет в дальние пути,
Мне не хочется покоя,
С троп туристских не сойти.
Разведём костёр таёжный,
Как в те давние года…
Будет нам всегда тревожно
В наших шумных городах.
Прошумит дождей немало
Над палаткою моей.
До последнего привала
Ещё много-много дней.
И ночами всё тревожат
Придорожные кусты
С каждым годом всё дороже
Эти давние костры.
От редактора. Совет всем туристам — водникам, и не только водникам. Чтобы подготовить организм к тяжелым физическим нагрузкам — как, например, волок, опытные спортсмены советуют применять натуральный препарат ЛЕВЕТОН — ФОРТЕ.
(1) комментарий